Шепот осени [СИ]

— Нет, мы просто общались с Дмитрием.

— Надеюсь, общение закончилось, так как нам пора домой.

— Да, конечно. Не смею вас задерживать.

Михаил взял за руку Диму, и они вместе вышли из библиотеки. Они молча прошли по коридорам, вышли из школы и сели в автомобиль. Михаил нервно, сжимая губы, провернул ключ в зажигание и, не менее нервно, переключив передачу, выехал на дорогу.

— Что-то случилось? — все же решился на вопрос Дима.

— Нет. Все отлично.

Дима не поверил словам Михаила. Но повторять вопрос не стал. До самого дома они не проронили ни слова. Они пообедали сваренным вчера борщом, после чего Дима отправился в свою комнату готовить домашнее задание, а Михаил сел в кресло, включил телевизор и ушел в глубокие раздумья.

Лариса вернулась с работы (работала она продавцом в продовольственном магазине) ближе к восьми часам вечера. В это время Дима находился по-прежнему в своей комнате и читал книгу. Выискивать новую информацию в Интернете о Громовых и о разных обрядах ему не хотелось. А Михаил продолжал сидеть перед телевизором и смотреть новости. Лариса сразу же обратила внимание на отсутствия настроения у мужа. Она задала тот же вопрос, что и Дима ранее, и получила идентичный ответ.

— С тобой что-то не так, я ведь не слепая.

— Давай оставим эту тему на потом, — предложил Михаил. — Я тебе все расскажу, когда….

Михаил недоговорил, хотя Лариса и так все поняла. Дима слышал их разговор через дверь, и тоже понял, чего хотел Михаил: чтобы Дима успел уснуть.

В этот вечер Лариса не читала ему ничего, хотя заглянула к нему перед сном. Они поговорили о прошедшем дне, после чего пожелали друг другу спокойной ночи. Сон к нему не шел, а вскоре до него донеслись голоса.

— Они издеваются надо мной!

— Ты о ком?

— А о ком я еще могу говорить?! Эпископ отклонил мою просьбу о возведении меня в диаконы!

И хотя Михаил старался говорить шепотом, он все равно переходил на повышенный тон, готовый сорваться на крик.

— Видите ли, он считает, что я еще не готов.

— Дорогой, успокойся. Рано или поздно ты им станешь.

— Да? А я уже начинаю сомневаться! Они считают, что мне не хватает веры и силы воли. Они думают, что я могу сорваться!

— Но, ты ведь однажды…

— Это было полгода назад! — уже закричал он. — И всего один раз!

— Успокойся, прошу тебя. — Судя по голосу, Ларисе было не по себе. Да и сам Дима непроизвольно подтянул одеяло до самого подбородка и крепко сжал одеяло пальцами. — Ты можешь разбудить Диму.

— Они не имеют право так со мной поступать! — уже более спокойно, но не менее зло выговорил Михаил. — Я доказал, что мне можно доверять. Что я еще должен сделать, чтобы мне поверили?!

— Я тебе верю.

— Спасибо, родная. Но этого недостаточно! Я ведь все делаю как надо. Даже усыновил ребенка из приюта, дабы показать, что способен управляться с детьми. Какие испытания они еще мне готовят?

— На все воля Господа нашего.

— Нет, тут дело не в Боге, а в бюрократической системе и в стариках, которые не хотят уступать дорогу молодым. Я достоин большего.

— Я знаю, дорогой. И ты им еще это докажешь.

— Я достоян быть не просто диаконом, а иереем!

— Ты им будешь. Я верю в тебя. Ты им это докажешь.

— Да. Спасибо. Я очень сильно люблю тебя, — это уже было сказано совсем тихо. — Даже не знаю, кем я был без тебя.

Дима зажмурил глаза и закрыл ладонями уши. Он боялся, что гнев Михаила был рожден не амбициями и желанием добиться духовного роста, а потусторонней силой. Он боялся, что Екатерина Громова принялась за исполнение своих обещаний.

36

После уроков Дима снова встретился с Николаем Александровичем в библиотеке. В этот раз ему не пришлось идти в учительскую, так как историк ждал его у дверей в класс.

— Ты мне кое-что обещал, друг мой, — вместо приветствия произнес Николай Александрович.

На этот раз они вышли на улицу и присели на скамейку. Дима начал неторопливо, подбирая каждое слово, но уже заканчивал практически тараторя, с трудом сдерживая слезы.

— Я очень боюсь, Николай Александрович, — добавил он после своего рассказа, во время которого учитель истории внимательно слушал его, не перебивая. — Вчера Михаил был сам не свой. Я боюсь, что тому виной призрак девочки, которая хочет заполучить мое тело.

Учитель почесал подбородок, затем спросил:

— Ты разговаривал на эту тему с приютским психологом?

— Вы считаете меня психом, — разочаровано выдавил из себя Дима, уже не сдерживая слез.

— Нет, Дмитрий. Я так не думаю, — успокоил его Николай. — Я знаю, что ты веришь во все, что мне рассказал. Но мне сложно принять на веру твой рассказ, по той причине, что за свои тридцать с лишним лет я не встречал ничего из того, чего не смогла бы объяснить медицина или наука.

— Да, — разочаровано вздохнул мальчишка. — Вначале Игорь Владимирович попытался объяснить нам все, что с нами случилось с логической точки зрения. Затем это сделал Михаил. Теперь, пришел ваш черед. Но, Саша мертв. Эдик мертв. Кошмары продолжаются, и из них я узнаю то, чего не могу знать. Разве это не доказывает, что я прав, а вы все ошибаетесь?