Шепот сердца. Тени двух миров

Я не помню, о чём конкретно мы говорили с Матильдой, просто говорили, и это было замечательно. Мы не слышали никого, кроме друг друга, для нас не было мира. Она постоянно курила, и её шоколадные сигареты окутали нас своей дымкой, укрыв в тумане от давящей повседневности.

Сколько минут или часов вот так вот прошло, я не помню. Мы обсуждали фильмы, собак, скачки, вкус черничного джема, запах мокрых газет и утра в Альпах. Матильда часто смеялась, заставляя меня улыбнуться в ответ. Рассказывая какую-то давнюю историю про неизвестного её очередного друга, она держала меня за руку. Её рука была такая бледная, что если бы она не коснулась меня, я подумал бы, что она холодная как лёд. Но её рука была тёплая и нежная. Длинные и изящные пальцы, как у пианистки, коротко стриженые ногти идеальной формы и слегка выпирающие венки придавали ей ещё больше изящества. Я зачарованно слушал её, не понимая сути разговора, да и сама Матильда особо не понимала, к чему говорит всё это, и это мне нравилось даже больше всего.

Незаметно протекало моё купленное время. И тут я подумал, что это, наверное, самая выгодная покупка в моей жизни.

Глава 42

Оказаться дома и спокойно лечь в постель оказалось так просто, но в то же время дико. Такое чувство, будто я сам себе сейчас не принадлежу и всё, что я делаю, даже доселе обыденное, теперь чуждо мне и непривычно. Будто каждая частичка моего тела отвергает само моё существование, определяя каждое действие или поступок как нечто постороннее и неправомерное. Может быть, так оно и есть, я уже ни в чём не могу быть уверен. Потеряв счёт дней, я уже не могу с точностью сказать сколько времени прошло с того самого дня, как моя жизнь, чуть не оборвавшись, обернулось в совсем иное русло. Хотел бы я знать, что случилось бы со мной, выбери я иной путь, но это, к сожалению, невозможно.

На столе лежал цветок, который дала мне Хлоя. Как ни странно, но я всё же зашёл к ней (потому что Матильда заставила).

Она без слов вручила мне веточку и хотела уйти, но я поинтересовался:

— Колокольчик?

— Нет, это цветок аконита.

— И что же на этот раз значит твой цветок?

— А это ты сам должен узнать. Тебе стоит быть внимательнее к своим выборам.

— Выборам чего?

— Жизнь людей похожа на железнодорожные пути: стоит лишь повернуть, и весь путь меняется безвозвратно.

— Приму к сведению…

— Не стоит относиться к этому так легкомысленно, это погубит тебя.

— Тебе-то откуда знать?

— Поверь мне, я знаю куда больше, чем многие из твоих новых знакомых.

Голос Хлои изменился, теперь она не говорила уже с тем задорным звоном, она была напряжена и серьёзна. Казалось, она вмиг постарела на сотни тысяч лет, оставаясь всё такой же юной снаружи.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Всё, что надо, я уже тебе сказала, — она кивнула на цветок и ушла за дверь. Я последовал за ней, но её там не оказалось.

— Как же они меня бесят своими загадками! Неужели нельзя сказать всё как есть? Да кто она вообще такая?!

Я сунул цветок в карман пальто и вспомнил о нём уже тогда, когда добрался домой. Оглядевшись по сторонам, я пытался привыкнуть к столь знакомому и такому чужому месту и лишь только когда полез в карман, обнаружил цветочное послание.

— Что она хотела этим сказать?

Найти нужную информацию не составило труда.

— Аконит — ядовитый сорняк. Ну что ж, довольно милый подарок, сказать нечего. А вот, нашёл, аконит — близкая опасность, смертельный враг рядом, будьте осторожны. Весьма многообещающе звучит…

То есть меня как бы предупреждают, что меня хотят укокошить? Так, мне нужно подышать свежим воздухом, иначе я сейчас свихнусь.

Я вышел в парк, который всегда был моим прибежищем, прогоняющим дурацкие мысли. Стояла глубокая ночь, и наткнуться в такое время на кого-то было бы исключительным везением, но мне, естественно, всегда везло больше всех. На скамейке сидела девушка и крошила хлеб на асфальт, по-детски болтая ногами и насвистывая какую-то мелодию.

Я хотел незаметно проскочить мимо, чтоб не привлекать излишнее внимание, но меня окликнули:

— Долго ты. Я потратила весь хлеб, кормя души, — сказала девушка, отряхивая ладошки от крошек.

— Карма?

— Что, позабыл, как я выгляжу? — она сняла капюшон, который закрывал ей всё лицо, и посмотрела на меня своими сияющими как вселенная глазами.

— Мне кажется, я уже скоро себя позабуду…

— Неправильный ответ. Себя ты должен помнить в первую очередь, причём себя истинного, запомни это раз и навсегда.

— Все меня учат, будто ребёнка нерадивого.

— Учат лишь тех, кто подаёт надежды.

— Как будто на меня их возлагают.

— Ну раз тебя выбрали, значит, на то есть свои причины. У каждого есть на что-то свои истинные причины, но не каждый их откроет.

Я присел к ней рядом и заметил, что крошек, которые она разбросала возле скамейки, не было ни единой, но и птиц в такое время суток не всегда заметишь, а крошки всё же пропали.

— Зачем же ты ждала меня?

— У тебя ведь есть вопросы?

— Их слишком много, что я не знаю, с какого начать.

— Ты встречался с Мойрами? — сказала она, кивая на цветок, торчащий из моего кармана.

— Хлоя дала мне его.