Шепот стрекоз (сборник) (СИ)

– Да… Картошка… Картоха! Вспомнил вот… Это мы уже наступали. Под Смоленском было… Заняли деревушку одну… Я тогда лейтенантом был. Взводом командовал. И был у меня один солдатик молоденький… Василём звали. Весёлый парнишка был… А стеснительный, как девушка! От каждого, прости господи, матерного слова делался красным, как помидор! Мы его так и прозвали «наш помидорчик». Слышь, Алевтина?

– Слышу, слышу, Петрович! Рассказывайте, а я потихоньку грядкой займусь, – тихо ответила соседка.

– Да!.. А на гармошке играл, как артист заправский какой! Ей-богу! Наши-то все берегли его, вперёд не пускали. Чтоб, не дай бог, не потерять. Чуть что, каждый норовил собой заслонить… нашего помидорчика…

Петрович горько усмехнулся, сглотнул слюну, продолжил.

– Ну так вот… О чём я?..

– Вы рассказывали про гармониста-помидорчика.

– Ах, да! Заняли деревушку… А ночь была черней сажи! Вытянешь руку, так и собственной руки не видать! Расположились мы в трёх избушках, выставили посты. Окна задраили, огонёк развели… И вдруг Василь, помидорчик наш, и говорит: «Товарищ лейтенант, разрешите за картошечкой сбегать! Я там, на поле, с десяток кустов приглядел. Я мигом! Уж очень картошечки хочется!» Я себе думаю: по-тёмному оно можно и сбегать… Отпустил его… Спустя минуту-другую слышу хлопок, похоже на выстрел… Ждём – нет солдатика! Посылаю двоих, на разведку. Приносят его, неугомонного… В руках по картошке зажато, а в голове… дырка! Кокнули нашего помидорчика! Как они его достали?! Тьма кромешная! А ведь подстрелили! Да… картошечка… картоха!

Петрович замолчал и вдруг запел громко и хрипло:

Антошка, Антошка,

Пойдём копать картошку!

– Эх, Алевтина! Картошка картошкой, но и о себе подумать надо… Слышь, Алевтина?

Петрович посмотрел на соседку и замолчал.

Алевтина лежала на грядке ничком, раскинув руки. И в каждой руке было зажато по картофелине.

2001 год.

Полет на автобусе

Автобус стоял на самом краю Чёрного оврага, задрав нос к небу, и слегка нависал над обрывом. В ясный день его чудом сохранившееся лобовое стекло сверкало под лучами солнца, а в ясную ночь в него заглядывалась луна, и звёзды подмигивали ему, как старому приятелю…

Впрочем, сначала о мальчике по имени Рус.

Вообще-то его назвали Русланом – отец настоял. Но отец Руса жил своей жизнью, в другом городе и даже в другой стране, изредка присылая сыну короткие письма на уже малопонятном мальчику языке. А мать, чтобы прокормить себя и своего сына, вкалывала целыми днями, иногда прихватывая и часть ночи. Поэтому зачастую Рус был предоставлен самому себе.

Немногочисленные родственники в количестве двух тёток с лёгкой руки матери называли его Русликом. Старшая из них, худосочная, как болотное растение, при встрече с племянником, растягивая первый слог и ставя «ы» вместо «и» во втором, басовито-высокомерно произносила: «Ру-у-услык». Русу всегда слышалось «суслик», и он поёживался от такого обращения. Вторая тётка, круглая и белая, как переросший кабачок, наоборот, почему-то напирала на второй слог, «Русли-и-ик». И тон у неё при этом был заискивающе-ехидным. Объявлялись они, как правило, по большим праздникам, дарили Русу дешёвые побрякушки, зато не скупились на поучения, чем доводили племянника до тихой истерики. Поэтому при расставании с ними он вздыхал с таким облегчением, будто продолжительное время провёл под водой.

Был у Руслана хороший друг, Тимоша Гавриков. Они ходили в один и тот же садик, в одну и ту же группу, и в школу их зачислили в один и тот же класс. А потом Гавриков с родителями, как птица в тёплые края, улетел за океан, и следы его затерялись в географии Нового Света. Обладая математическим складом ума, славный паренёк Тимоша часто помогал в учёбе своему другу, то есть дружил честно и беззаветно, но, подсознательно чувствуя своё превосходство, называл Руслана Русланчиком.

И только пацаны, приятели, с которыми Руслан общался по соседству, звали его Русом. Собственно, приятелей у него было не так много, да и те занимались в основном добыванием денег. А на такое баловство, как игры, у них просто не хватало времени. Глядя на приятелей, Рус тоже однажды тусовался у торговых палаток. Даже поссорился с матерью из-за этого. Она не допускала, чтобы сын отвлекался от учёбы. Она говорила: «Я тебя кормлю, пою, одеваю, чего тебе ещё надо? Учись, как следует, и всё будет путём!» Рус таскал коробки с продуктами, присматривал за товаром, когда продавцу нужно было срочно отлучиться, ходил с поручениями. А получил за все свои старания всего ничего – едва хватило на три порции мороженого. И он без сожаления покинул компанию малолетних «предпринимателей» и стал проводить свободное время так, как ему захочется.