Шепот стрекоз (сборник) (СИ)

– Почему не хватает?.. Чего не хватает?.. – бубнил Кирилл, как во сне. – А… юмор… понимаю… У меня всё на месте… Можешь убедиться…

– Не надо. Верю на слово.

Ольга подняла голову.

– Ой! Я же просила не смотреть, Кирилл! – воскликнула она, прикрывая шортами грудь и неловко улыбаясь.

Но Кирилл был уже совсем рядом – стоило руки протянуть. И он их протянул, схватил Ольгу за талию, облапил всю, тяжело дыша, обливаясь потом, затем повалил на землю и стал мять, как глину. И если бы «ваятель» проявил бережность к предмету своего вожделения, и если бы им руководило в этот момент ещё что-то, кроме вожделения, он бы достиг цели… «Скульптура», отдавшись поначалу на волю рук «мастера», вдруг почувствовала грубость и стала сопротивляться.

– Что ты делаешь, Кирилл! Мне же больно!

– Да ладно, – хрипел Кирилл в исступлении. – Вспомни детство… как ты хотела меня поцеловать… Ну вот… целуй!.. Хотела ведь, да?..

– Вспомнил, дурак! Отпусти! Я кричать буду!

– Ладно, Оль, не дури… Ну, чо те стоит… Ну, давай!..

– Стоит! – ухватилась Ольга за необходимое слово, не в силах оказывать дальнейшее сопротивление.

– Сколько? – ёрнически подхватил Кирилл, пытаясь высвободиться из штанов.

– Двести долларов! Деньги вперёд!

Кирилл мгновенно пришёл в себя, выпрямился, встав на колени.

– Да ты чо, правда что ль?..

– Ну, не за десять же рублей отдаваться первому встречному…

– Идёт! – взревел Кирилл и, распахнув руки, буквально сгрёб обессилевшую Ольгу в охапку.

Ольга расслабилась, будь что будет. И в этот миг, совсем рядом, в траве, послышался тихий хруст… Он мгновенно затмил для Ольги все шумы и звуки на свете! Он хлынул ей в уши призывным набатом! Он прозвучал, как трубный глас! Ольга оцепенела.

– Моя стрекозка! – прошептала она в отчаянии и, с неведомо откуда взявшейся силой, оттолкнула от себя чужое мужское тело – так что оно описало в воздухе дугу, потеряв при этом не желавшие до того сниматься штаны, и шлёпнулось спиной на мокрое ложе из ряски.

– Во, блин!.. Как это?.. Ну, ты… даёшь!.. Каратистка… что ль?.. Предупреждать… надо, – бултыхаясь в зелёной жиже, словно пойманный в сети зверёк, отплевывался травой и словами Кирилл.

Ольга поднялась, натянула на себя мокрую одежду и скрылась в ивняке. Но тут же вернулась и с комом в горле выложила:

– Ты раздавил меня дважды, Кирюша! Но я тебя прощаю – ты не ведал, что творил. Живи и дальше так – в неведении! Привет жене! Прощай!

Бабушка встретила внучку с таким потерянным видом, что Ольге стало жаль её. Она залпом выпила остывший чай, поцеловала бабушку, сказала: «Прости, бабуля! Я тебя очень люблю!» и убежала в Москву.

5

С готовым эскизом и подробным комментарием к нему Ольга объехала все имеющиеся в городе витражные мастерские. Где-то вообще не понимали, что ей нужно. Где-то посмеивались над её фантазиями, называя их дилетантскими. Где-то скептически мотали головами и в один голос заявляли, что так, как она хочет, витражи не делаются, что и технологий таких нет, и долго и занудно рассказывали об известных способах изготовления витража в техниках «фьюзинг» и «тиффани», о напылении и прочих искусных подробностях витражного мастерства.

Ольга приуныла. Дело стопорилось. С этими проблемами она, наконец, обратилась к Аполлонскому, хотя и не желала до поры до времени раскрывать секрет своих творческих задумок.

Аполлонский копнул старые связи и извлёк на свет божий полузабытого старичка Матвеича – витражных дел мастера, славившегося в прежние времена неуёмной изобретательностью.

Матвеич уже четверть века пенсионерствовал на своём приусадебном участке в Калужской области, под Малоярославцем. Туда Ольга и отправилась, заручившись рекомендацией своего мэтра.

Егор Матвеич, таково было полное имя мастера, выслушал Ольгу, потом долго и дотошно рассматривал эскиз, водя корявым пальцем по рисунку. Потом долго читал комментарий, долго молчал, пожёвывая беззубым ртом и вдруг, ударив ладонью по коленке, вскочил с резвостью мальчишки, слегка разыгрывая весёлого полового в трактире: «Какой чай предпочитаешь, дочка? Зелёный али чёрный? С мятой али без?» И взялся растапливать старый фирменный самовар со множеством медалей на круглом боку. За чаем в ход пошли различные лакомства из дачных припасов Матвеича: мелкие засахаренные яблочки и кусочки груш, сливовое варенье, кисло-сладкое и пахучее, ввиду присутствия в нём каких-то целебных трав, и сладенькая чернильная наливочка из черноплодки.

Старик пил чай из широкого блюдечка молча, то закатывая глаза к небу, то зорко посматривая на свою гостью. Покончив с чаепитием, Матвеич, снова звонко шлёпнул себя по коленке и сказал:

– Эх, тряхнём стариной, стало быть! Давай мне мастерскую и пяток помощников порукастей! У меня тута не развернёсся, на шести-то сотках.

Ольга удивилась:

– Как?! Вы уже что-нибудь придумали?

– Так рази я тебе за чаем-то не поведал, дочка?! – вскричал старик хрипловатым тенорком и покатился со смеху.