Шепот в ночи

Не отрываясь от дела, Клева кивнула, и серый свет дождливого дня, падающий сквозь широкое окно спальни, упал на клетчатую повязку, покрывающую уложенные кольцами косы.

— Да, клинок был чистым, и рана не смертельна. Конечно, многое зависит от того, как скоро нам удастся остановить кровотечение и сумеем ли мы предотвратить нагноение раны.

Она нагнулась в сторону и торопливо схватила приготовленную припарку с деревянного подноса, стоящего на тумбе.

— Вот это должно, с Божьей помощью, помочь, и к утру ему будет гораздо лучше.

Дэйр опустил густые ресницы, чтобы скрыть легкую тревогу. Непривычно было упоминание имени Божьего в связи с выздоровлением Дьявола. Дня два назад, чувствуя страх и недоверие по отношению к себе окружающих, он был бы подавлен этими словами. Теперь же, безусловно уверенный в любви Элис и неожиданно ощутивший поддержку хотя бы части своих людей, он получил надежду, которая была дороже всех сокровищ, надежду не только на выздоровление, но и на счастливое будущее. Он намеревался сохранить это сокровище, приумножить его и хранить от лукавых воров — недоверия и подозрения.

— Что вы собираетесь делать с этим страшным зельем? — в вопросе Клевы звучало скрытое осуждение.

Перед бледным лицом Дэйра она держала небольшой предмет, найденный в складках нижней сорочки, который без внимания отложили в сторону, когда осматривали рану.

Голубые глаза прищурились, разглядывая пузырек с зеленой жидкостью, который юный Халберт дал ему сегодня утром. Он ответил вопросом на вопрос:

— Это яд?

Клева кивнула со зловещим видом:

— Самый страшный из всех, что я знаю.

— Тогда, — ответил Дэйр на ее первоначальный вопрос, — я намерен его уничтожить.

— Он так опасен, что лучше не терять времени и сделать это сейчас же. — Клеву не легко было испугать, и поэтому ее откровенная тревога произвела сильное впечатление. — А так как вам нельзя вставать по крайней мере до конца дня, умоляю, позвольте мне избавиться от него сейчас же.

Как только Дэйр согласился, Клева кинула флакон в корзинку с лекарствами — которые она собиралась отнести обратно к себе в альков, — чтобы там как можно скорее покончить с ним.

— Эту повязку, Элис, нужно менять регулярно и прикладывать свежую всю ночь. Вы знаете, как нужно ее готовить, поэтому на вас я и возлагаю эту заботу. Ухаживайте за своим достойным супругом. — На лице Клевы мелькнула тень добродушной усмешки.

Ни Дэйр, ни его мать не обратили внимания на последнее замечание Клевы, но Элис вспомнила свои слова, сказанные в защиту Дэйра. Так как Клева не присутствовала при этом и не могла слышать всего, что было тогда сказано, стало ясно, что слухи о мошенничестве Тэсс разнеслись с такой быстротой, о которой Элис могла только мечтать. Они достигли ушей Клевы в тот короткий промежуток времени, что она собирала необходимые для раненого лекарства. Новость слегка смягчила тревогу Элис, и она молчаливым кивком ответила на поддразнивание Клевы, блеснув широко открытыми зелеными глазами.

Сделав все необходимое для необычно послушного пациента и угадывая желание леди Элинор остаться наедине с супругами, Клева поднялась со своего места:

— Я вернусь попозже с питательным отваром, который снимет боль у милорда и принесет ему целительный сон.

С этими словами она аккуратно разложила лекарства и чистую ткань для примочек и тихо скользнула прочь. Встретив Томаса сразу же за дверью, она отрицательно покачала головой. Очевидно, он собирался войти в спальню, но она твердо сжала руку удивленного рыцаря и решительно увела его прочь.

В спальне Элинор склонилась нерешительно над сыном, который смотрел на нее с понятным недоверием. Перед его мысленным взором пронеслась длинная череда лет, когда она вела себя по-другому, непонятно почему и одинаково бесстрастно, как бы больно и неприятно ей ни было.

— Я ждала долгое время, без сомнений слишком долго, чтобы поговорить с тобой. Это так важно, что я не могу больше ничего скрывать, тебя это касается в первую очередь.

Яркие голубые глаза превратились в кусочки льда. Это касалось его, в этом не было никаких сомнений. Он мог только удивляться, почему именно теперь наступил тот момент, когда его мать хочет сознаться в своей связи с Люцифером. Циничная усмешка не могла разогнать его тревоги перед неведомым.

Разглядывая смуглого красивого мужчину, лежащего перед ней, Элинор подумала, что только кровное родство позволяет ей читать его мысли и понимать его, потому что на деле она не знает своего сына.

— Ты действительно — дитя искушения, но не дьявольское отродье!

У нее перехватило горло, и она остановилась, чтобы вернуть себе хоть немного прежнего самообладания.

Выражение лица Дэйра не изменилось, но голубые глаза прищурились в предчувствии чего-то необычайного после такого загадочного заявления. Элис страдала за него, видя скрытую боль во взгляде, но не останавливаясь продолжала суетиться вокруг него. И хотя внимание Дэйра было сосредоточено сейчас на старшей из женщин, он чувствовал в движениях Элис еще одно доказательство ее преданности, которую не поколебали даже эти страшные слова.