Шепот в ночи

Она была уже почти уверена, что в этом и состоит цель Уолтера. Перед тем как им уехать из Кенивера, он говорил об этом с безошибочной ясностью и сейчас, должно быть, скажет то же самое. Что теперь он ей предложит, неизвестно. В прошлый же раз ее мачеха, его сестра, также ясно высказалась против его плана «спасения» Элис.

Как только теплая, на меху, накидка Элис была наброшена ей на плечи, они с Уолтером пробудили интерес в толпе любопытных. Уолтер провел ее через темный входной туннель и вниз по широким ступеням, ведущим в пустой внутренний двор. Но только когда они миновали внутренние ворота и двинулись по широкому подъемному мосту, он начал говорить. Говорил он, понизив голос, чтобы никто, даже невидимые слушатели не могли услышать его слова.

— Вы воспитаны отцом в благородном духе и наверняка чувствуете угрозу вашему доброму имени, оставаясь в Уайте. Вы не можете оставаться здесь в руках человека, который сначала сильно оскорбил вашего отца, соблазнив его жену, а затем способствовал тому, что тот лишился и чести, и своего дома, прежде чем вообще оказаться в тюрьме.

Элис неслышно вздохнула. Ее подозрения о цели, которую Уолтер преследовал в этом разговоре, оправдались. И это неудивительно. Но от этого не менее неприятно. Зная, что он прав, она подняла глаза к небу, такому же мрачному, как и надвинувшаяся на нее беда. Ей нечего было сказать не только в защиту Дэйра, но и в защиту своего отца. Она предполагала, что в разговоре с Уолтером услышит нечто подобное, но не была готова к такой горькой правде. Ей еще только предстояло признать вину Дэйра в последнем из обвинений Уолтера, но доказательство его первой вины она видела собственными глазами. Благодаря этому единственному плохому поступку Дэйра, который она не могла отрицать, все остальные доводы Уолтера имели несокрушимую силу. Если она останется в Уайте по доброй воле, она опозорит не только себя, но и своего отца. Тем не менее, при мысли об отъезде сердце у нее сжалось.

— Мне некуда ехать. — Отчаявшись найти оправдание своему нежеланию уезжать, она возразила первое, что пришло в голову. Однако при этом она почувствовала себя утопающей, которая хватается за соломинку. — Я знаю, что семья моего мужа не хочет связей между ними и семьей, запятнанной обвинением в измене. Конечно, им трудно будет смириться с позором, в котором они не виноваты. Я не могу и не хочу отвечать за то, что люди, которые не сделали мне ничего плохого, будут ославлены.

— Наверное, это так, но, — он был восхищен ее преданностью, но почти с радостью привел такое возражение, которое, он знал, она не могла оспорить, — вы можете уехать на ваши собственные земли, которые, согласно брачному договору, являются вашим приданым и наследством. Раз вы замужем, они принадлежат вам независимо от того, какое обвинение выдвинуто против вашего отца. Никто не может отрицать ваших прав на эти земли — ни семья вашего мужа, ни даже сам граф.

— Вы говорили то же самое в Кенивере, но ваша сестра, моя мачеха, не разрешила мне воспользоваться этой возможностью. — Когда они подходили к краю деревни, Элис заметила, с какой решимостью Уолтер навязывает ей свой план действий.

— Нет. Я уже говорил с Сибиллин об этом, и она согласна со мной. Вы рискуете вашей репутацией, оставаясь в руках Дьявола. — Уолтер нисколько не раскаивался, увидев боль в глазах Элис, когда он назвал графа дьяволом. Но он увидел также, что она не забыла, как опасен был Дэйр.

Несмотря на усилия воли, плечи Элис дрогнули. Значит, Сибиллин считает, что ей необходимо покинуть Уайт. Слабая улыбка, тронувшая ее губы, была очень похожа на горькую усмешку Дэйра. Конечно, Сибиллин рада возможности устранить со своего пути всех, кто мог хотя бы на мгновение отвлечь внимание Дэйра от нее самой.

Они прошли под деревьями, высаженными аккуратными рядами. Уолтер имеет право на эти слова. Пострадает ее честь, и не только ее самой, но и ее мужа-ребенка. А этого ей бы хотелось меньше всего. Кроме, может быть, самих этих брачных уз, навязанных ей отцом.

Полуприкрыв глаза, Уолтер наблюдал, как она мечется между тем, что правильно, и тем, чего ей хочется. Он опасался, что благодаря ее вспыльчивому нраву последнее может победить. И поэтому тут же беззастенчиво использовал ее благородство, чтобы добиться того, что она поступит, как он хочет.

— Я уверен, вы не погубите вашего доброго имени? — Уолтер намеренно сказал это с вызовом, не сомневаясь, что это заденет ее гордость.

Уязвленная, Элис посмотрела Уолтеру прямо в глаза:

— Нет, конечно же, нет. — В глубине души она не была полностью уверена в необходимости этой клятвы, но как иначе она могла ответить?

— Тогда давайте вернемся в зал и дождемся графа, который вместе с моей сестрой скоро должен вернуться. — Уолтер снова предложил ей руку, и Элис заставила себя без колебаний на нее опереться. Не обратив ни малейшего внимания на буйство ярких красок, которое, казалось бы, должно было быть целью их прогулки, они повернули обратно.