Шепот в ночи

— Возможно, вы думаете, что я по собственной воле участвовала в этом, но даже чтобы добиться своего, я вряд ли захотела быть привязанной так крепко, что на руках выступила кровь. — В ее словах слышалось явное отвращение. — Мало радости и в том, что тебя, перебросив через хребет лошади, грубо увозят в глубину леса. Я не настолько глупа!

Хотя Элис обращалась к мачехе, она, лишь бросив на гордую красавицу один взгляд, не отрываясь, смотрела на прекрасного мужчину, стоявшего неподвижно как камень. Его лицо тоже казалось безжизненным. Не может быть, что это тот же самый человек, который не так давно заставил ее раствориться в греховных удовольствиях, который так нежно ласкал ее. Конечно, Дэйр не должен, не может и не поверит, что она способна на такое двуличие. Ведь когда он вытащил у нее изо рта кляп, она рассказала ему правду. Но то, что он даже не пытался ничего сказать, охладило ее пыл и грозило заморозить последний лучик надежды, что он поверит в ее невиновность, а не клевете Сибиллин.

Внешне оставаясь спокойным, Дэйр чувствовал, что его согревает вспыхивающий темперамент Элис. Только благодаря многолетнему опыту ему удалось удержать себя от того, чтобы ущипнуть ее за нос или поздравить с проявлением ее горячих чувств. Но этим он бы смутил Элис и толкнул бы Сибиллин к дальнейшим диким обвинениям.

— Пойдемте. Так как ваша мачеха не сочувствует вам в том, что вы пережили, я сам промою и перевяжу ваши раны. — Несмотря на раздраженное возражение Сибиллин, Дэйр мягко, но твердо взял Элис за локоть и повел ее мимо удивленного Халберта и злого Уолтера вниз по широкой деревянной лестнице.

Изумленная тем, что мужчина собирается выполнять женскую работу, и не просто мужчина, а лично граф, Элис шла, спотыкаясь, по ступеням и смотрела вниз, чтобы не упасть. Она испытывала огромное облегчение, что он верит в ее невиновность, но не заметила того, как Дэйр с Элинор посмотрели друг на друга.

Она наблюдала за происходящим, стоя на лестнице у открытой двери. Теперь, когда пара приблизилась к ней, Элинор собиралась предложить Элис свою помощь или помощь Клевы, самой искусной целительницы в замке, но под ледяным взглядом своего сына она промолчала. Когда они проходили мимо нее, она легким движением провела своими изящными пальцами по губам, чтобы скрыть, как они задрожали под влиянием нахлынувших воспоминаний, наполненных наполовину болью, наполовину радостью. Элинор уже давно заметила невидимую связь, существующую между ними, — она слишком хорошо помнила себя. Она очень боялась, что их ждет судьба, не легче, чем у нее самой. Последние несколько дней она наблюдала, как они борются со своими чувствами, слишком глубокими, чтобы подчинить их правилам, изобретенным другими, и начала сомневаться, следует ли отказаться от воспоминаний ради возможности изменить прошлые прегрешения. Но в следующий же момент ничто не могло удержать ее улыбку, когда она увидела, что ее молитвы услышаны.

Томас не отводил взгляда от фигуры, стоящей на широкой лестнице, и прямо на коне подъехал к нижней ее ступени, распугав болтающихся там людей. Тепло, с которым его встретила графиня, смягчило боль разочарования из-за того, что ему не удалось захватить добычу в пределах поместья Уайт. Томас спрыгнул с коня и бросил поводья единственному стоящему поблизости человеку. Он был сильно увлечен Элинор и не обратил внимания, что их поймал возмущенный Уолтер. Дойдя до верхней ступени, Томас увлек женщину, бывшую идеалом всей его жизни, в туннель. Они быстро дошли до его конца и увидели, что Дэйр и Элис уже начинают подниматься по лестнице.

— Дэйр, — тихо позвал Томас. Было лучше не давать новой пищи прожорливым сплетням Уайта, избегать их насколько возможно.

Когда смуглый граф повернулся к нему, Томас знаком показал, что ему не удалось закончить охоту, но в то же время кивнул головой, подтверждая, что их добыча все еще едет по угаданному ими пути. Дэйр слегка наклонил голову, показывая, что понял его сообщение, затем повернулся, чтобы продолжить свой путь.

Молодая пара поднялась в малую гостиную, а леди Элинор провела Томаса в зал. Пока готовили ванны для ее сына, его возлюбленной и Томаса, она хотела проследить, чтобы последний из них получил вино и лучшие куски, оставшиеся от предыдущей трапезы.

Во дворе Сибиллин пыталась загнать Халберта обратно в замок, несмотря на его протесты, что он не закончил работу в конюшне. Туда как раз направился явно раздраженный Уолтер, ведущий усталого коня, оставленного на его попечение. По крайней мере, это оскорбительное задание давало ему прекрасный предлог пойти туда, где он мог обеспечить себя лошадью.