Шёпот ветра (СИ)

Пашка беспомощно уронил лицо на ладони и едва слышно выругался. Казалось, его чувства превратились в огромный спутанный ком из ярости, любви, обиды и отчаянья. Всё стало одним. И болело, как одна огромная рана.

Да, Катя ранила его. Ещё как. Искусно, продумано. Со спины. Так глубоко, как может ранить только по-настоящему близкий человек. Любимый…

Раздался звук входящего сообщения. Краснов отнял руки от лица и потянулся к телефону. На экране высветилось очередное гневное послание от Юли.

«Игноришь меня?! Я же вижу, что ты в сети!»

— Достала, — Краснов, недолго думая, отправил бывшую в блок. У него не было сил разбираться ещё и с ней. Экран телефона потух и сразу же загорелся вновь. Пашка привычно прокрутил историю переписки вверх и открыл последнее видео присланное Юлей.

Девушка в маске искусно выполняла трюки на шесте, временами улыбаясь на публику. Он отлично знал эту улыбку, ему она тоже вот так иногда улыбалась — натянуто, через силу. Лживо. И всё, что было между ними, тоже, выходит, ложь. А он, влюбленный идиот, ничего и не замечал…

Вместо звуков клубной музыки, что играла на видео, раздался сигнал входящего звонка. Краснов с опаской уставился на неизвестный номер — вдруг Юля никак не угомонится? — и, поколебавшись, ответил:

— Алло, Павел Олегович? — спросил знакомый мужской голос.

— Да. Здравствуйте, Никита Андреевич, — поздоровался он с главврачом онкологического центра «Эдельвейс».

— Извините, что так поздно, но вы просили набрать, как только вопрос с вашим протеже будет решен…

— Я вас внимательно слушаю, — Пашка расправил плечи и сел прямо, ощущая, как тело сковывает нервное напряжение. Это был слишком важный звонок.

— По итогу нам удалось договориться с одной из ведущих клиник Израиля. Полный пакет: кондиционирование, трансплантация, и период приживления длинной в три месяца. За срочность, конечно, придется доплатить…

— Деньги не проблема, — тут же встрял Краснов. — Когда они вылетают?

— Поставленный срок — два дня. Сами понимаете, время не терпит. Проходи операция у нас, мы бы уже вчера начали кондиционирование, но вы…

— Влезли, — усмехнувшись, закончил за собеседника Пашка. — У вас хорошая клиника, Никита Андреевич, но Серёжке, с его диагнозом, нужна лучшая.

— Что ж, вы правы, — со вздохом, согласился мужчина. — Тогда доброй вам ночи, Павел Олегович.

— Если что-то…

— Да-да, я помню. Не волнуйтесь, буду держать вас в курсе дела.

— Тогда и вам доброй ночи, — музыкант нажал отбой и, закрыв глаза, устало привалился к стенке. Вопрос с Серёжей был почти решен. Одной проблемой меньше. Осталось только…

— Паша? — голос Кати подействовал на него не хуже хлесткой пощечины. Сердце пропустило удар, а затем забилось быстро-быстро.

«Да легла она под меня. О чем тут базарить? Обычная бартерная история. Я ей — бабло и работку в клубе, она мне — себя. Чин чином, Красный», — пока он жадно рассматривал её осунувшуюся, беледную, в голове, будто нарочно, вертелись мерзкие слова Костика, сказанные сегодняшним утром.

— Господи! Что у тебя с губой? И бровь… Ты что, с кем-то подрался? — обеспокоенно спросила девушка и вдруг шагнула к нему.

Пашка мгновенно очнулся. Вскочил с больничной скамьи. Спрятал руки с разбитыми костяшками в карманы тонкого худи. Отошёл на два шага, снова увеличивая расстояние между ними…

— Упал неудачно, — чуть хрипло ответил он, избегая её взгляда. — А ты как? Идешь на поправку?

— Нормально, — Катя же наоборот, смотрела в упор, заставляя его нервничать ещё больше. — Даже прогулки разрешили. Вот решила подышать воздухом перед сном, а тут ты…

— Ясно, — Краснов посмотрел поверх её головы на пустующий медсестринский пост. Он бы тоже не отказался подышать воздухом. Белоснежные стены больницы слишком давили, мешая привести мысли в порядок. И Кэти на их фоне казалась такой маленькой, беззащитной…

— Паш, мне…

— Тогда, может, вместе воздухом подышим? — перебив, предложил музыкант. На посту по-прежнему никого не было. — Заодно и поговорим.

— Ладно.

Они в полном молчании миновали коридоры и лестницы и, наконец, оказались на высоком парадном крыльце больницы. Капли дождя громко барабанили по бетонному козырьку.

— Опять льет, — поправив накинутый на плечи вязаный кардиган, неловко заметила Катя.

— Угу, — Пашка отошел чуть поодаль и достал из внутреннего кармана пачку сигарет.

— Ты куришь?! — раздалось изумленное из-за спины, а Краснов отошел ещё дальше — к самому краю защитного козырька.

— Да что-то нервы в последнее время стали ни к черту, — он чиркнул зажигалкой и затянулся. — Вот, успокаиваюсь.

— Я ужасно поступила, да? — виновато спросила Катя.

Пашка согласно промолчал.

— Если бы я только могла…