Шёпот ветра (СИ)

— Знала бы, на кладбище с собой взяла бы! — рявкнула я в ответ на длинные гудки. Детишки, утратив до этого ко мне всякий интерес, опять позабыли о мяче и уставились в мою сторону.

Я невозмутимо засунула мобильник обратно в карман и, подхватив свои баулы, медленно двинула вверх по улице. Казалось, на мои плечи давила не только тяжесть продуктов, но и тяжесть сегодняшнего дня. Чересчур насыщенным он оказался. Длинная дорога в междугороднем автобусе, трясучка в местной переполненной маршрутке, долгожданная встреча с Галифой Семеновной и Матроскиным, поездка на кладбище к родителям и бабушке…

Конечно, можно было бы съездить и завтра, но я и так слишком долго не наведывалась к ним. Вот поэтому и задержалась: пока вырвала все сорняки вокруг могил, пока подкрасила кованые оградки. Ещё и в цветочный успела сбегать: купила папе и бабушке гвоздики, а маме — её любимые лилии… Я настолько погрязла в этих уже привычных хлопотах и эмоциональных монологах, которым сопровождала свои действия, что едва не забыла про супермаркет.

«Лучше бы забыла!» — мелькнула в голове крамольная мысль, а противные сумки будто сделались тяжелее.

Стоило подойти к дому, как мне навстречу выбежал Матроскин.

— Ну, хоть кто-то меня встречает, — я открыла ключом железную калитку, пропуская вперед питомца, и с победным возгласом ввалилась во двор. — Сейчас помру! — пожаловалась коту. Пакеты с громким шелестом упали на землю, а я принялась растирать свои бедные ладошки, на которых теперь красовались отметины от пластиковых ручек. Матроскин, проявляя участие к моей нелегкой судьбе, громко заурчал и принялся тереться об мои голые лодыжки.

— Простил меня за фен, да? — я присела на корточки и ласково потрепала кота за ушком. — Да-а? — с улыбкой протянула, зарываясь пальцами в мягкий мех. — Скажи, это ведь не сложно — прощать?

Моськин не ответил. И я, к сожалению, тоже не знала ответа на этот вопрос. Пусть часто и размышляла об этом. Смогла бы я простить, поменяйся мы с Пашей местами? Раньше мне казалось, что нет. А теперь…теперь я бы всё отдала, чтобы увидеть его. Пусть даже издали…

— Здравствуй, Китти-Кэт, — донеслось чуть хриплое со стороны дома, и я остолбенела.

Я, конечно, слышала, что мысли материальны, но чтобы настолько…

«Может, это мне от усталости мерещится?» — я пару раз старательно моргнула, но мираж и не думал исчезать.

Краснов действительно был здесь. Стоял, как ни в чем не бывало, небрежно привалившись плечом к косяку распахнутой входной двери. Такой же красивый, как и прежде. Разве что скулы немного заострились, и кожа сделалась непривычно бледной…

Пашка продолжал странно взирать на меня, застыв на бетонном крыльце, словно на пьедестале. А я так и сидела на корточках у калитки, не в силах сказать или сделать что-то большее. Только сердце стучало в груди, как сумасшедшее. И ныло, ныло, ныло.

А вот котяра, в отличие от меня, тормозить не стал. Махнув мне на прощание пушистым хвостом, Моськин бодро потрусил в сторону музыканта.

— Привет, Матроскин! — мягко рассмеялся Пашка, подхватив полосатого предателя на руки. — Ещё не забыл меня?

— Ты что тут делаешь?! — справившись с шоком, наконец, спросила я и, мысленно сопоставив кое-какие даты, обличительно выпалила: — Тебе же еще в больнице минимум две недели лежать!

— Рад, что ты переживаешь. Я уж грешным делом подумал, что тебе на меня пофиг, — наглаживая кота, едко ответил Краснов.

Тьфу ты! Ни дать не взять, Доктор Зло во плоти.

— А где все? — проигнорировав реплику этого недозлодея, спросила я. Двор пустовал, а из дома не доносилось ни единого звука.

— Димка повез их к озеру. Галифа Семеновна давно там не бывала.

— Ясно, — я выпрямилась и зачем-то отряхнула и без того чистые коленки. Настойчивый взгляд музыканта — нервировал. Не зная, куда себя такую нервную деть, я гордо прошествовала к покосившейся деревянной скамейке, что стояла в тени абрикоса, и села.

Тяжелые пакеты так и остались лежать у калитки.

От одной мысли, что мне придется тащиться с этими баулами в непосредственной близости от Паши, ноги превращались в желе. Нет уж! Лучше я пока так. В сторонке посижу. На птичек погляжу. Не будет же Краснов торчать здесь вечно?

«И зачем он приехал?» — не удержавшись, я всё-таки посмотрела на парня. И, разумеется, в ту же секунду встретилась с ним взглядом. Щеки запылали, а сердце, окончательно взбесившись, отчаянно загрохотало в груди. Сдавшись, я отвернулась первой и запрокинула голову к небу. Прямо надо мной, на тонких ветках, угрожающе покачивались ярко-оранжевые абрикосы.

«И здесь абрикос. Преследует он нас, что ли?» — перед глазами, будто нарочно, всплыла картинка из прошлого, где Пашка, улыбаясь, вертит в руке маленький зеленый плод и говорит о том, что хочет быть со мной. Он тогда сказал мне, что мы ничего не потеряем…

Почему же у меня такое ощущение, будто я потеряла всё?