Шёпот ветра (СИ)

— Уж получше твоих, — бросил ему Краснов и глумливо добавил: — А теперь, дамы и господа, к вашему вниманию песенка одного одержимого. И Китти-Кэт, — он лукаво посмотрел на девушку рядом, — всё как ты любишь: никаких намеков.

Нежный ритм гитары вновь заполнил собой пространство и все присутствующие невольно затаили дыхание, в том числе и Лиза. Музыканты всегда напоминали ей волшебников, сверх людей способных из ничего сотворить настоящее чудо. Ведь, по сути, музыка и была чудом. Что еще в этом мире способно вмиг поднять боевой дух целой армии или растрогать многотысячную толпу до слёз? Почему мы улыбаемся, слушая любимую композицию, или грустим, потому что она напоминает нам о ком-то. Неужели искусство, которое вот так запросто способно управлять нашими эмоциями и воспоминаньями, можно принимать за что-то другое кроме волшебства?

Мелодия гитары слилась с проникновенным баритоном певца. И Кузнецова еще раз убедилась в верности собственных суждений: нет, это было самое настоящее волшебство. Без вариантов.

Раздевай меня медленно…

Знаешь, я проиграл всё битвы.

Я мечтал стать Богом. Но, видимо, не преуспел.

И пока шли сражения, вместо стали звенели молитвы,

В них твой голос однажды моё имя пропел.

На очередной строчке Лиза опять прижалась спиной к груди Димы и судорожно вдохнула, ощущая, как музыка смешивается с его запахом. От Димы пахло дымом и июнем. Теплом и свободой. Он и сам был будто свобода, словно темпераментный южный ветер, для которого не существовало границ и правил. Вот как сейчас:

— Потанцуешь со мной, Лисичка? — прозвучало соблазнительным шепотом на ухо, а в следующую секунду парень поднялся с каремата, заставив её неловко пошатнуться.

— Ну, я… — замямлила Лиза, в замешательстве глядя на мужскую ладонь, что в приглашающем жесте тянулась к ней. Всё внутри буквально умоляло её отказаться, вопило о том, что это неправильно и что окружающие, наверняка, посмотрят на них с осуждением. А Лиза и так за свою жизнь вдоволь натерпелась таких вот «взглядов»…

— Клянусь, я не стану специально наступать тебе на ноги. Разве что случайно, — Дима присел перед ней на корточки и с улыбкой посмотрел в глаза. И Лиза сдалась. В последние десять дней она постоянно сдавалась.

Они вышли в центр импровизированного круга, встав чуть поодаль от очага. И Кузнецова опять заробела, то ли от чужого внимания, которое она ощущала всей кожей, то ли от того, что в последний раз она танцевала медленный танец в девятом классе.

С Юрой ей было не до танцев, а кроме Юры у нее никого и не было.

— Вот так, — Дима взял девушку за руки и положил их себе на плечи, а сам приобнял её за талию. — Просто закрой глаза, и доверься мне, Лисичка. — Простая просьба вновь воскресила в Лизе горькие картины прошлого.

«Закрой глаза», — так однажды просил её сделать очередной мамин дружок по бутылке. Это тоже случилось в девятом классе, и Кузнецова тогда закрыла… дверь в свою комнату, надежно подперев ту комодом.

Лиза зло тряхнула волосами и зажмурилась. И что с ней не так? Танцует на берегу реки с самым лучшим парнем, которого ей когда-либо доводилось знать, им поёт сам солист «Меридианов», а она, как дурочка, вспоминает худшие моменты своей жизни. Может, это день рожденья так странно на нее влиял?

Но мрачные мысли, словно найдя прореху в её сознании, всё прибывали и прибывали.

Лиза подумала о матери. Помнит ли та, что двадцать лет назад родила свою вторую дочь? Хотя нет, лучше бы она не помнила. Ей бы только повод напиться. А на Лизу ей плевать. И Лизе, как бы это жутко не звучало, с недавних пор плевать тоже. Вот такая семейная идиллия.

— Хочешь, мы уйдем? — будто сквозь вату послышался обеспокоенный голос. Дима поднял руку и бережно стер пальцами влагу с её щек. Лизка даже не сразу поняла, что это слезы.

Господи, её опять угораздило разрыдаться при нем!

— Нет, — безапелляционно ответила Кузнецова, крепче сжимая плечи парня. — Я хочу танцевать. — Она не позволит ей всё обезобразить. Она теперь не зависит от неё.

— Расскажешь? — осторожно попросил парень. Он не в первый раз задавал подобный вопрос, и надеялся хотя бы сейчас получить ответы. Но Лиза привычно увильнула:

— Извини. Мне не хочется портить такой прекрасный вечер.

— Ладно, — чуть помедлив, протянул Дима и, скрывая досаду, насмешливо добавил: — Ты же не льешь слезы по Дениске?

— Ну что ты, о Дениске у меня только самые светлые воспоминания, — подражая его тону, съехидничала она.

— Ну, это я быстро исправлю, — он крепко прижал её к себе, начав дурашливо раскачивать их пару из стороны в сторону, напоминая этими действиями Лизке неуклюжего медведя из детского стихотворения. А Димино странное бормотание, только подкрепляло её ассоциации.

— Кошмар, что ты творишь?! — громко воскликнула она, позволяя ему вести в этом сумасшедшем танце.

— Перенаправляю ход твоих мыслей.