Шепот во мраке

Дорога тянулась вдоль реки, на другом, нью-гемпширском берегу которой вскоре замаячил приближающийся склон горы Вантастикет, часто упоминаемой в весьма любопытных древних преданиях. По левую сторону поезда потянулись улицы города, а по правую показался расположенный посередине реки зеленый островок. Пассажиры поднялись и цепочкой двинулись к выходу; я направился вслед за ними. Поезд остановился, и я вышел под своды вокзала Братлборо.

Я обвел взглядом шеренгу выстроившихся у вокзала «фордов», прикидывая, который из них мог принадлежать Эйкли, но меня опознали прежде, чем я сделал свой выбор. Однако вышедший мне навстречу человек был явно не Эйкли: приветственно протянув руку, он весьма деликатно осведомился, действительно ли я являюсь мистером Альбертом Н. Уилмартом из Аркхема. Встречавший был совсем не похож на бородатого, седовласого Эйкли, каким я его знал по фотографиям: это был молодой, щеголевато одетый человек с темными усиками. Его внешность выдавала в нем скорее горожанина, чем сельского жителя. В его приятном голосе угадывалась какая-то ускользающая и, можно сказать, тревожащая нотка – я был готов поклясться, что уже слышал его, но никак не мог точно вспомнить, где и когда.

Я разглядывал незнакомца, а он тем временем объяснял, что приехал из Таунсенда, чтобы по просьбе своего друга Эйкли встретить ожидаемого им гостя. У Эйкли внезапно случился приступ астмы, сообщил незнакомец, и потому он не в состоянии выйти из дома – и уж тем более куда-то ехать. Впрочем, ничего опасного нет, так что все, о чем мы договорились, остается в силе. Что именно знал этот мистер Нойз – так он представился – об исследованиях Эйкли и его удивительных открытиях? Скорее всего, ничего – судя по его беспечному виду, он не принадлежал к числу посвященных. Вспомнив, что Эйкли слыл неисправимым отшельником, я немного удивился той быстроте, с какой ему удалось найти себе помощника. Тем временем Нойз жестом пригласил меня сесть в машину, и я на время забыл о своих подозрениях. Я ожидал увидеть маленький старый автомобиль, фигурировавший в письмах Эйкли, но машина, к которой подвел меня Нойз (очевидно, его собственная) оказалась огромным и роскошным лимузином с массачусетскими номерными знаками и новомодными противотуманными фарами. Скорее всего, мой проводник принадлежит к числу летних отпускников и в этих краях находится проездом, решил я.

Нойз сел за руль и сразу же завел двигатель. Он не утомлял меня разговорами, чему, откровенно говоря, я был даже рад – какая-то особая напряженность, повисшая в воздухе, не располагала к беседе. Машина взлетела на откос и свернула на главную улицу: залитый ярким дневным светом городок смотрелся очень привлекательно. Погруженный в полусонную тишину, он вызывал у меня в памяти знакомые с детства картины старых городов Новой Англии; было в его узорчатых очертаниях крыш, шпилей, дымовых труб и кирпичных стен нечто такое, что затрагивало самые глубокие струны моей души, пробуждая в ней преклонение перед патриархальной стариной. Я словно очутился у ворот заколдованного города, где были собраны пощаженные временем приметы всех эпох; города, где тихая диковинная старина не только уцелела, но и обещала жить века, поскольку ничто не посягало на ее существование.

Едва Братлборо остался позади, как меня охватили напряжение и недобрые предчувствия: обступившие нас со всех сторон горы, их вздымавшиеся к небу вершины, их угрожающе нависавшие над дорогой зеленые гранитные склоны, казалось, таили в себе намек на близость древних и мрачных тайн, которые – как знать? – вполне могли по-прежнему представлять опасность для всего человечества. Меж тем машина помчалась вдоль берега широкой, но мелководной реки, катившей свои воды откуда-то с северных гор; когда мой спутник сказал, что это Уэст-Ривер, я невольно вздрогнул. Мне сразу вспомнились сообщения из газет: ведь именно в этом потоке после наводнения и были обнаружены похожие на крабов чудовища.

Местность вокруг становилась все более глухой и безлюдной. Через горные ущелья тянулись старинные крытые мосты, а по берегу реки пролегала полузаросшая кустарником железнодорожная колея, которая подчеркивала присущую здешним местам атмосферу запустения. Временами горный пейзаж оживляли поражающие своей живописностью долины, зажатые в тиски крутых утесов, на чьих вершинах сквозь травянистое покрытие проступал сурово-серый гранит – девственный фундамент Новой Англии. Горные потоки, с необузданной силой перескакивая через встречающиеся на пути пороги, стремились к реке, унося с собой древние тайны недоступных пиков. То здесь, то там от дороги разбегались узкие, наполовину скрытые от глаз тропинки, ведущие куда-то сквозь величественные, стеной стоявшие леса, где под сенью вековых деревьев наверняка до сих пор скрываются полчища первобытных духов. Я озирался вокруг и думал: ведь Эйкли ездил по этой самой дороге, и именно здесь его донимали невидимые за стеною леса существа.