Шепот волка

Симон хотел что-то ответить, но слова застряли в горле, и он только кивнул. Ноги дрожали при каждом шаге, когда он опасливо приближался к черному выгоревшему кругу на траве. Обе свечи догорели до конца и погасли, и в какой-то миг Симон подумал: «Здесь должны были стоять три свечи! Будь судьба справедлива ко мне, свечей было бы три».

Набрав полные легкие воздуха, Симон бросил взгляд на обрыв. Кроме обугленных деревьев, ничто не напоминало об ужасной аварии. Конечно, с тех пор миновал уже не один месяц. Давно уже все убрали – вплоть до осколков на обочине дороги. А то, что осталось, скоро зарастет травой.

В то же время у Симона возникло странное ощущение, словно он вернулся в момент катастрофы. В памяти возникли дымящиеся обломки – перевернутый, лежавший вверх тормашками двигатель и сплющенная кабина, похожая на искривленную букву U. Эта ужасная картина преследовала его в снах. Языки пламени, вырывающиеся из разбитой машины и перекидывающиеся на деревья. Белый дым, словно знамя на ветру, рвущийся из щели, накрывая землю мутной пеленой. Прежде эта щель была дверью водительской кабины – с той стороны, где сидела мама.

– Вот кошмар! – ужаснулась Каро, подойдя к нему. Хоть эта девочка и не видела ужасных картин, возникающих в его мозгу, но одного вида обгоревших деревьев было достаточно.

– Как же ты все-таки выбрался из машины?

– Я… я не помню, – пробормотал Симон, пытаясь заглушить противный нескончаемый вой сирены в голове. – Наверное, через боковое стекло. Я сидел сзади справа. Это место считается самым безопасным в случае аварии. Мой врач говорит, что я ничего не помню, потому что… потому что увидел нечто ужасное! Мое сознание подавляет этот образ, чтобы пощадить меня. Ты знаешь… передняя часть машины… она была совсем сплющена.

Он не смог объяснить понятнее, но Каро, казалось, поняла. Она смотрела на него серьезно и молча кивала.

– Разве знаешь, что тебя ждет, – мягко произнесла она. – Тебе удалось выжить, и это главное.

Симон отвел взгляд:

– Неужели это на самом деле так?

– Конечно, – ответила Каро, уже чуть громче. – Разумеется, это тяжело, что твои родители погибли. Но ты-то выжил! Выходит, тебе повезло, беда обошла тебя.

Симон поднял голову и снова взглянул на нее:

– Какое же это везение? Да, я выжил, но мои родители – нет. Это ужасно. Я все время спрашиваю себя, почему я тоже не погиб. Почему именно мне суждено было выжить? Меня не покидает чувство вины. Понимаешь, о чем я?

Каро слегка склонила голову набок:

– Отчасти да, отчасти нет. Жизнь слишком коротка для таких вопросов, как мне кажется. Ты просто живешь, и с тобой все время что-то происходит.

Он развернулся и зашагал назад, к велосипедам, а потом прошел по дороге до того места, где в его кошмарах стояла дверь. Дверь, которую он не мог открыть. Дверь, за которой скрывалось нечто важное. Дверь, которой в реальном мире не существовало. Вместо этого на асфальте виднелись лишь черные следы тормозов. Вдруг Симону что-то вспомнилось. Это не имело отношения к аварии и произошло задолго до нее. Это было вечером после похорон дедушки. Хайнц Штроде всего на несколько месяцев пережил жену. У него внезапно остановилось сердце. Мать Симона смотрела на это иначе.

«Они почти всю жизнь прожили вместе, – сказала она отцу, обнимая его в утешение. – Они поженились еще в юности и с тех пор почти ни на день не разлучались. То, что он ушел так быстро вслед за ней, – грустно, но объяснимо. Он хотел быть вместе с ней как можно скорее». Когда вечером семья вернулась с кладбища в дедушкину квартиру в Штутгарте, Симон спросил отца, почему люди должны умирать. Ему было всего семь лет, и мысль о том, что обстоятельства жизни могут так внезапно и страшно измениться, приводила его в ужас.

Он сидел на кровати, вертя в руках игрушечного робота, полученного в прошлом году от бабушки с дедушкой в подарок на Рождество. Папа придвинул стул поближе. Они долго разговаривали о смерти и о том, что все на свете преходяще. Симон то и дело в отчаянии тряс головой. «Я не хочу, чтобы что-то менялось! – кричал он. – Если что-то идет хорошо, так и должно оставаться. Почему все не может всегда быть, как сейчас?» – «Знаешь, мальчик, рано или поздно в жизни наступает момент, когда приходится осознать: что-то безвозвратно изменилось, – ответил отец. – Наша задача – найти что-то хорошее в том, что случилось, и воспользоваться этим для будущего роста. Мы не можем избежать смерти, однако можем с толком использовать время, которое нам еще остается. Мы должны проживать каждый день так, будто он последний. В этом для меня и состоит смысл жизни».

Симон смотрел на следы тормозов у своих ног. Тогда он не понял отца, а может, не захотел понять. Но теперь со всей ясностью понимал. Сейчас наступил именно такой момент, о котором предупреждал отец. Отмеченный черным на сером асфальте. В этом месте жизнь Симона изменилась навсегда. В одну секунду. Здесь, на этом повороте, родители вскрикнули. Отсюда машина начала скатываться в пропасть. Но почему? Почему?