Шепот волка

В этот самый момент родители, Ларс и Мария Шредер, неожиданно вскрикнули в один голос, будто увидев нечто ужасное. Нечто, что Симон не мог видеть, поскольку все случилось в мгновение ока. Взвизгнули тормоза. Машину развернуло. Все вокруг завертелось. На какие-то доли секунды Симон увидел обрыв рядом с проселочной дорогой. Машина, скатившись по склону, перевернулась, потом еще раз, еще и еще. Низ стал верхом, верх – низом, затем все наоборот… К этому прибавился оглушительный грохот и скрежет, будто великан колотил по автомобилю кулаком.

Симона вертело в салоне, словно белье в барабане стиральной машины. В панике он вцепился в спинку переднего сиденья, но тут же снова выпустил ее, а вокруг скрежетал металл и с хрустом разлеталось битое стекло. Хотя все это продлилось лишь секунды, ему показалось, что падению не будет конца. Ремень безопасности болезненно прижал его к сиденью.

Вокруг летали предметы. Подарочная корзина, винные бутылки, коробка шоколадных конфет, консервы, палка салями, жакет, шариковая ручка, солнечные очки… Что-то ударило Симона в щеку, маленькое и твердое, и в этот безумный момент он подумал о своем телефоне. Затем последовал удар, внезапный и сильный, и мальчик потерял сознание.

4

Он понятия не имел, сколько пробыл без чувств. Несколько секунд, или несколько минут, или дольше. Когда мальчик очнулся, голова раскалывалась от дикой боли. Хотя он полностью пришел в себя, соображал с трудом. Симон не мог открыть глаза из-за опухших век. Вообще, все его тело раздулось, как воздушный шар. Кроме того, страшно давило в ушах. Казалось, будто он слышит бесконечный вой сирены сквозь толстый слой воды.

Не хватало воздуха, ремень безопасности врезался в грудь, как проволока, болезненно придавив правую сторону шеи, не позволяя и шевельнуться. Голова все еще кружилась, так как кровь застоялась в мозгу. Когда он, сглотнув, заставил себя сконцентрироваться на одной точке, чтобы побороть головокружение, глаза зафиксировали нечто странное: его руки свисали вперед и касались потолка салона. Между руками лежала пачка карамелек, которые мама передала ему во время поездки.

Вроде он должен лежать на коврике для ног, недоумевал Симон. Прошло какое-то время, прежде чем он осознал, что висит вниз головой. Пахло бензином. Симона охватила паника.

«Выбраться! Срочно выбраться наружу!»

5

«Потом я снова потерял сознание. Не знаю, надолго ли». Как всегда во время рассказа о несчастном случае, Симон чувствовал стеснение в груди. Будто он все еще висел вниз головой в салоне перевернутого автомобиля и ему не хватало воздуха. «Следующее, что помню, – я лежу на лесной дороге. Сирена все еще воет. Вой не прекращается. Не помню, как выбрался из машины. Я полз на четвереньках по асфальту, и все тело горело от боли. Позади трещало пламя. Я не мог повернуться, у меня бы это просто не получилось. Мои мама и папа… они… они… думаю, они остались в машине!»

Он сглотнул, не в силах продолжать. Каждый раз происходило одно и то же. Он каждую ночь видел это во сне, и эти сны не прекращались. Но хуже всего было, когда приходилось рассказывать о катастрофе. При каждой беседе в этом месте доктор Форстнер делал паузу. За это Симон был ему благодарен. Он попытался успокоиться и взять себя в руки, взглянул в окно и инстинктивно почесал шрамы на правом запястье. Они почти зажили и давно перестали зудеть, но это вошло у него в привычку. Осознав, что чешет их, мальчик усилием воли убрал руку.

Приемный кабинет находился на третьем этаже стационара детской и юношеской психиатрической клиники. В этот жаркий и душный августовский день Симон бросил взгляд на больничный парк. Между корпусами виднелись деревья, клумбы с цветами, кустарник – все как в обычном городском парке. Только этот парк был больничный. В последние пять месяцев Симон часто в нем гулял. Недалеко отсюда проходила трасса на Фаленберг – место, которому суждено было изменить жизнь Симона навсегда.

Некоторое время он бездумно созерцал вертолет, паривший над лесом, как гигантская стрекоза, – будто пилот пытался что-то разглядеть внизу. Солнце отражалось в стеклах кабины. И в какой-то миг Симону показалось, что он прочитал на зеленой лаковой поверхности надпись «ПОЛИЦИЯ». Он спросил себя, а прилетал ли на место аварии спасательный вертолет, но так и не смог вспомнить. Он вообще многого не помнил. Например, как выбрался из машины.

– Эти провалы в памяти, – он взглянул на доктора Форстнера, – вы говорили, они из-за пережитого шока, правда?