Шепот волка

Один. Никто не воспринимал его всерьез. Никто с ним не заговаривал. Никто не мог ему помочь. Потому что никто ему не верил. У него оставался только он сам. И еще Каро. Его охватила волна отчаяния. Если он хочет помочь Майку, ему нужно срочно взять себя в руки. А этого он боялся. Он желал быть одним из героев книг или фильмов, которые любил. Джеймс Бонд, Бэтмен, граф Монте-Кристо или Роланд, человек с револьвером. Они всегда знали, что делать. Были мужественными и решительными. Ничего и никого не боялись. Правда, они не существовали в действительности. В той, в которой обречен был существовать он.

Реальность была настоящим приключением. В реальной жизни не было ни сверхъестественных возможностей, ни второго шанса. Не существовало комбинаций клавиш, как в играх, с помощью которых можно было бы набить сколько угодно жизней и уровней, если по неумению погибнешь. В реальной жизни если что-то шло плохо, то плохо и заканчивалось. Но в реальности тебе требовалось куда больше мужества, чем всем обожаемым тобой героям, вместе взятым.

С этими мыслями он уже направился к велосипеду, когда на глаза ему попался грузовик, стоящий около фонаря. На борту был крупными буквами выведен логотип фирмы – «ВАШИ ДВЕРИ». Рядом были нарисованы разнообразные двери, тотчас напомнившие Симону его сон. Одна из дверей точь-в-точь походила на ту, за которой мама разговаривала по телефону. Ее голос звучал взволнованно и раздраженно. Вдруг в его голове всплыло одно-единственное слово. Мать произнесла его в ту пятницу. Сейчас он вспомнил это слово абсолютно четко. Он не знал почему, но слово причиняло ему безумную боль.

«…разрушили!» Что она под этим подразумевала? Кто разрушил? И что? Он постарался сконцентрироваться еще сильнее, но это ему не удалось. Воспоминание быстро испарилось, как будто занавес над тайной на мгновение поднялся – и тотчас же упал. «…Разрушили!» Что, боже мой, что именно разрушили?

– Осторожнее! – воскликнул женский голос совсем рядом с ним.

У Симона перехватило дыхание. Рядом с ним стояла мама. Ее призрак, который ночью не пожелал, чтобы Симон увидел ее еще раз. Значит, она вернулась! Мама выглядела так же, как в обычной жизни. Только теперь она распространяла вокруг себя нестерпимый жар; ее образ поблескивал, как горячий деготь на солнце. В руках она держала нечто бесформенное, Симон не сразу узнал, что это. Лишь заметив покрытую ржавчиной эмблему «Форда», он догадался. Предмет был рулевым колесом. Пластмасса обгорела, и руль превратился в искривленный металлический овал.

«Что с тобой?» – спросила мама; голос звучал отчужденно и шел будто из глубины. Симон хотел вскрикнуть, но голос отказал ему. Тут картина изменилась, и он увидел перед собой чужую женщину. Вместо исковерканного руля она сжимала ручку детской коляски и сердито смотрела на Симона. Ребенок в коляске плакал.

– Что случилось? – нетерпеливо спросила она. – Может, все же пропустишь меня или корнями прирос к этому месту?

– И-и-извините, – пробормотал Симон, посторонившись.

Тряхнув головой, женщина протолкнула коляску вперед и скрылась в толпе. Дрожащими руками Симон провел по лицу. Ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы унять сердцебиение. «Я должен сосредоточиться на Майке, – подумал он. – Майк теперь важнее всего».

Он собрал волю в кулак и достал из кармана мобильник. Затем набрал номер, который оставил ему Рихард Хеннинг. Прозвучало несколько долгих гудков, и Симон уже ожидал, что раздастся голос автоответчика. Однако Хеннинг сам ответил на звонок.

– Симон! – сказал он, его голос звучал обрадованно. – Смотри-ка, какой сюрприз! Захотелось сегодня после обеда покататься со мной на лодке?

– Да, – ответил Симон. Он приложил усилие, чтобы его голос звучал так же доброжелательно, как у Хеннинга. – Было бы здорово совершить с вами пробную прогулку на каноэ.

– Прекрасно, я рад! – ответил Хеннинг. – Значит, если тебе удобно, встречаемся в три у лодочного домика.

Симону послышался голос Каро. «Пока ты следишь за своими мыслями и чувствами, осознавая, что он может быть опасным, он не причинит тебе вреда. Стоит отпустить его на волю, и он сожрет тебя».

– Да, охотно, в три часа мне подходит. Я заранее рад нашей поездке.

– Я тоже, Симон. Тебе понравится, уверяю тебя! До скорого.

Хеннинг нажал отбой. Симон смотрел на свой мобильник. Сегодня он лгал уже во второй раз. Хотя это была вынужденная мера, ложь остается ложью. «Любая ложь мстит за себя» была любимая поговорка его бабушки. Он постоянно надеялся, что она не оправдается.

68

Симон поставил велосипед около лодочной станции Кессингена и посмотрел на табло телефона. 14:15. Он приехал на 45 минут раньше. Достаточно времени, чтобы исследовать окрестности. Хотя он знал старый деревянный лодочный домик со времен детского сада, это было много лет назад. С тех пор он видел лодочную станцию только из машины, когда проезжал мимо.