Шепот звезд

- Что делать? Что делать? - вослед революционным вождям бормотала Серафимовна и в конце концов решила ничего не делать: резвая вошь первой на гребешок попадает. Кроме того, Сонька провоцирует ее на какие-то действия, и любое действие принесет вред. Их способ ведения войны прост и гениален: унизить человека, заставить его делать что-то во вред себе, оправдываться в несовершенных грехах, дергаться в бессильной злобе, потерять самоуважение и в конце концов сдаться на милость победителя, который будет торжествовать свое умственное превосходство.

"Да, я талантлива", - будет говорить Сонька с мнимо застенчивой улыбкой: что, мол, поделаешь! Но этого мало: они воюют весело, с юмором и нисколько не злятся, а только со смеху помирают над выведенным из равновесия противником, который, разумеется, глуп, не талантлив и вместо души у него балалайка.

Однако после работы Серафимовна поехала на квартиру Николая, где, как ей говорили, мог быть Иван Ильич. И на всякий случай закупила кое-каких продуктов: вдруг старик сидит голодный? Впрочем, купленное никуда не пропадет. Серафимовна еще не знала, что скажет.

Изнурительная жара к вечеру стала спадать, от деревьев потянуло свежестью, а на западе собирались, высоко громоздясь, тучи. Время от времени они как бы вздрагивали от неслышимых вспышек молний.

Старик был на месте и, судя по разбросанным бумагам, писал свои дурацкие стихи, а возможно, и прозу, которая не уступала стихам своим качеством. Он растерялся, что-то зарычал и принялся убирать исписанное в папку.

- Я ненадолго, я не очень помешаю, - заговорила Серафимовна, не зная, о чем намерена говорить. - И сейчас будет гроза, а я без зонтика. Я просто... просто пришла сказать, что ухожу от вас. Все и все! - вырвалось у нее помимо воли.

- Как... это? Не надо... - зарычал свекор. - Зачем?

- Надо было это сделать раньше, а я дождалась, когда Николай Иваныч найдет себе подходящую девушку...

- Как так? - разволновался Иван Ильич, хотя не понял, о чем речь.

- Нашел другую - получше. И теперь вы будете счастливы... Погодите, не рычите. Кто я такая? Я - барачная жительница. Понимаете? Шанхай, одним словом. Кругом воры, алкаши, шмары. Кто мой батька, не знаю. Может, вор, а может, чекист, а может, церкви взрывал. Мать - пьянь беспробудная. Сколько она сделала абортов? Сама небось не считала. Как я росла? Кто меня учил хорошему? Разве что мамкин хахаль - вор в законе по кличке сперва Ангел, потом Боровик...

- Не надо... это...

- Раньше-то хоть поп говорил, что убивать нехорошо, от этого сон пропадает... Что нехорошо грабить, а аборт - убийство. А у нас, в шанхае, как было? Ты украл - хорошо; не попался - очень хорошо; у тебя украли плохо и даже безнравственно. Аборт - это не убийство, а "чистка". Нельзя мне было идти к вам, ведь я к деторождению не способна. Недаром Колька намекал: "Была бы жива мать, заставила бы в церкви венчаться". И дуре ясно, на что намекал: аборт большой грех, и священник по причастии не благословил бы на брак. И тогда был бы он свободен, как Куба, и теперь женился бы на консерваторке... Впрочем, не знаю, может, она и не консерваторка, а такая же шмара, как и я... Во всяком случае, Сонька считает, что она консерваторка...

При упоминании имени Соньки Иван Ильич зарычал.

- Погодите, Иван Ильич! Сейчас договорю и - бежать, бежать. Кольке нужна девушка, которая университет закончила или консерваторию, чтоб она знала, что такое аудитория, экзамен, умела на пианино, чтоб дурой не была. А я половины не понимаю из того, что он мне говорит. Про Шопенгауэра, про Христа...

- Да как он смеет! - разозлился Иван Ильич. - Про Христа... поповщину... а сам...

- Погодите, не перебивайте. Коле нужна хорошая женщина и чтоб были дети. И вам внуков нарожала, за которыми не тянулись бы грехи мамки. Пусть у вас все будет чисто и хорошо. И чтоб были внуки. Ведь вы давно мечтаете о внуках, я знаю. Иначе пресечется ваш род. Род ваш не должен пресекаться ни при каких обстоятельствах... В Библии вон праведник Лот трахнул своих дочек, чтобы род не пресекся... И правильно сделал.

- Знаешь... это... ты... не надо так...

- Знаю, что мотать мне надо. И еще скажу: я вас любила и люблю. И вас, и Кольку. Вас больше. Вы единственный, может, человек, который мне встретился. Считайте, что сыграли вничью, все остались при своем интересе.

- Неправильно... Дай сказать...

- А я вам еще и Валюху подсунула. Тут у меня был, конечно, расчетец... Нет, не квартирный, не подумайте. Но об этом потом или никогда. Низкий вам поклон, и не поминайте лихом!

- Погоди. Надо взять ребенка в приюте.

- Ой, не смешите! Это раньше в приютах были дети погибших в войну, а еще раньше - расстрелянных дворян и священников. А теперь кто? Дети порочных родителей, которые хуже зверей, так как звери своих детей не бросают. Перед такими родителями самая распоследняя сука - ангел небесный! Она своих щенков не бросает. Короче, дорогой Иван Ильич, козырей, как видите, у меня на руках никаких нет.

- Кто тебе... это... сказал... Ну, что ты не способна? Врачи? Брешут!