Шептуха

– Я тоже так думал.

– Значит, ты не стареешь? И тебя нельзя убить?

– Нельзя. Я пытался.

– Ты пытался покончить с собой?!

– Нет. Самоубийство – это позорная смерть. Я пытался умереть в бою.

Ну да. Честь, родина и все такое.

– Значит, удар в сердце тебя не убьет.

– Нет.

– А если бы ты сгорел?

На бессмертных американских вампиров в фильмах огонь действует. Может, и на бессмертного правителя полян тоже?

– Я как-то обжегся кипящей смолой. Немного поболело, но быстро зажило. Даже шрама не осталось. Сломанные кости срастаются в тот же день.

– Но у тебя остался шрам, когда Дроговит пронзил мечом твое сердце, – заметила я.

– Я не знаю, как это объяснить, хотя тоже долго об этом думал. Может, след остался, потому что это была моя первая смерть? Та, что высвободила силу цветка?

Слава богам, что на его теле не остается следов от ран! Учитывая его доблесть, за тысячу лет у Мешко наверняка накопилось бы множество уродливых шрамов.

– Значит, тебя и в самом деле невозможно убить.

– Скорее всего, нет. Яд тоже не действует, – добавил он. – Ни падение с большой высоты, ни утопление, ни повешение.

Внезапно мои веки стали тяжелеть. Я закрыла глаза, обдумывая то, что он сказал. Почесала зудящую руку.

– А четвертование?

Мне ответила тишина.

– Спишь? – спросила я.

– Нет. Никто никогда меня не четвертовал. Но я об этом не жалею.

– О’кей.

– Почему ты интересуешься, как меня убить?

– Успокойся, – махнула я рукой. – Не потому, что я хочу от тебя избавиться. Мне просто любопытно, как работает этот цветок.

– Спи, Гося, – устало сказал он.

– Если тебе неудобно, можешь лечь рядом со мной, – предложила я.

– Пожалуй, нет.

– Потому что я грязная? – Я широко зевнула.

– Нет, – усмехнулся он. – Я не буду делить с тобой постель, потому что мы пьяные, а ты красавица.

Прежде чем я успела ответить что-либо остроумное (хотя, зная мои обычные ответы, их вряд ли бы можно было такими назвать), сон принял меня в свои объятия. Слипающиеся веки предательски закрылись, отгородив меня от мужчины, который только что заявил, что хотел бы провести со мной ночь.

Нет в этом мире справедливости.

32

Меня разбудила кошмарная головная боль. В висках пульсировало так, как будто в них долбили кузнечным молотом. Во рту пересохло. Было такое чувство, будто я наелась песка.

Я через силу разлепила глаза и тут же закрыла их обратно – свет из окна оказался невыносимо ярким.

– Который час? – простонала я.

– Почти полдень, – ответил мне Мешко. – Пора вставать.

Я с трудом села на кровати и шумно выдохнула. Голову по-прежнему простреливало болью. Такого похмелья у меня никогда еще не было. Клянусь всеми богами, это был последний раз, когда я пила лечебную настойку.

Тем не менее она подействовала – не было ни намека на насморк.

– Есть что-нибудь попить? – прохрипела я.

Не говоря ни слова, он протянул мне бутылку воды. Мне хотелось выпить ее залпом, но на половине у меня неприятно сжался желудок. Я вытерла ладонью рот и застонала.

Мне бы сейчас не помешало средство от изжоги, которое я почти всю жизнь потребляю, как конфеты. Это все проклятые нервы.

– Спасибо. – Я отдала Мешко бутылку.

Хижина при свете дня была очаровательна. Деревянный потолок и полки над камином были слегка пыльными и в копоти, но производили приятное впечатление. Если поставить сюда несколько книг, свечи и бросить на пол какую-нибудь медвежью шкуру перед камином, то получилось бы довольно уютное гнездышко для свиданий.

Я посмотрела на своего спутника, стоявшего рядом, затем перевела взгляд на пластиковую бутылку без этикетки. У моей ипохондрии похмелья не было. Она-то как раз прекрасно себя чувствовала.

Боги, надеюсь, внутри была минеральная вода или хотя бы кипяченая.

– Где ты взял воду?

– Из источника под дубом.

Мне стало нехорошо. Я бросила на него полный отчаяния взгляд, чтобы он знал, что наградил меня бактериальной инфекцией, с которой я не хотела иметь ничего общего.

Но я ничего не произнесла вслух, потому что… Мешко явно пожирал меня взглядом. Вообще-то я нисколько этому не удивилась. На мне все еще была ночная сорочка, которая при свете дня больше показывала, чем скрывала. А если что-то и скрывала, то не особо успешно, потому что была телесного цвета. Я тут же прикрылась одеялом.

– Мешко! – возмущенно воскликнула я.

– У тебя красивое нижнее белье. – Он искренне улыбнулся – по нему было видно, что он не дурачится.

Я не имела ни малейшего представления, что следует ответить на такой комплимент.

– Спасибо?

Когда я прикрыла грудь одеялом в катышках, Мешко явно потерял романтический интерес к моей персоне. Поставив бутылку на стол, он придвинул лавку ближе к кровати, сел на нее, широко расставив ноги, и склонился, опираясь локтями о колени. Очевидно, это было проделано для того, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Не знаю, на что он рассчитывал. Возможно, надеялся, что это поможет мне сосредоточиться.

Увы, он ошибался. Мне было гораздо легче разговаривать с его невероятно мускулистой грудью, чем с прекрасными голубыми глазами, от которых захватывало дух.