Шептунья

Машина подвезла Алексея прямо к вертолету, а тот уже свистел винтами и набирал обороты. Следователь, пригнувшись, побежал к кабине, сел в нее. Машина ушла вверх, дала крен, и под ногами людей разостлался город. Окна зданий отражали розовый рассвет, желтый цвет осени оживлял блеклые очертания домов. Очертания города были четкими, но Алексею от усталости они казались расплывчатыми. Весь полет он проспал.

Новиков жил за Володарским мостом в панельном доме.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, Алексей посмотрел на серую металлическую дверь под номером двенадцать. Звонка не было, пришлось стучать. Звук разбежался глухим эхом по подъезду так, как будто дверь была полой. Ответили не сразу.

Вот, наконец, за дверью послышался голос. По низкому слегка дребезжащему тону было понятно, что принадлежит он человеку в возрасте.

– Кто? – спросил хозяин квартиры.

– Я из следственного управления! Откройте дверь!

Алексей достал из внутреннего кармана удостоверение и поднял его к глазку. Некоторое время человек за дверью изучал удостоверение. Дверь открылась.

Началось! Все чувства Леши обострились, глаз цеплялся за мелкие нюансы обстановки. Он заметил, что дверь внутри действительно была полой, но вот зато вторую створку сделали на совесть. Полотно внутренней двери было обито светлой кожей, ручка привлекала интересной фактурой.

– Что вам?

– Вы – Новиков Александр Михайлович?

Мощный мужчина в сером халате кивнул седой головой.

– Мне поговорить надо с вами о Раисе Ивановне!

Алексея пропустили. Пока следователь разувался, он все также осматривался.

Квартира, действительно, была небольшой. У самого входа в единственную комнату стоял платяной шкаф, за ним узкий стол. Вдоль другой стены располагалась стенка, набитая книгами. Было там место и для телевизора. Диван и кресло стояли напротив. Вещей было немного, однако Алексей заметил, что качество предметов, покрытий разительно отличалось от того, что можно было найти у среднестатистического пенсионера в квартире. Мебель у Александра Михайловича была антикварной, обои поблескивали золотой нитью, идеально сочетающейся с шоколадным цветом стенки. Свет солнца золотил прожилки древесины, обои, делал комнату теплой, уютной.

– Повесьте куртку на вешалку! – раздраженно сказал Новиков.

Александр Михайлович прошел твердой походкой на кухню. Он был еще настолько крепок, что мог и дальше продолжить работу. И все же что-то заставило его оставить профессиональную деятельность.

Кухня была крошечной. С одной стороны стоял стол, с другой – кухонный гарнитур.

– Могу сделать вам чай и бутерброд с сыром. Думаю, вы еще не успели позавтракать!

Алексей кивнул. Мужчина взял спички, чиркнул, разжег огонь. Чайник со свистком занял свое законное место.

Гость и хозяин сели на табуретки, стоящие у стола.

– Какие у вас вопросы?

Алексей достал блокнот, открыл его. Он решил начать с чистого листа, то есть хотел, чтобы Новиков сам рассказал о себе.

– Расскажите о том времени, когда умерла ваша жена! Кем вы тогда работали?

– В то время я был уже как месяц пенсионер, уволился из онкодеспансера, перешел на более спокойную должность терапевта в платном медцентре.

– Я сейчас попрошу вас вспомнить в точности события предшествующие трагедии, самые значительные, по вашему мнению, моменты.

Алексей видел, что Александр Михайлович злиться, его брови и уголки губ опускались все ниже.

– Послушайте, я не понимаю к чему эти расспросы! – сердито сказал он, стукнув ребром по столу.

– М-м-м, возможно смерть вашей жены произошла по воле третьего лица.

Александр Михайлович кивнул.

– Знал я, что Рая не могла этого сама сделать, обращался в полицию, но те все списали на депрессию. У нас был один сын, мы только им и жили! В тридцать два года он был успешен, занимал должность директора банка. И тут в один день смерть нашла его, не пощадила, отняла. Помню, погода была хорошая летняя, звонит мне друг из больницы, говорит, что Дениса твоего привезли с аппендицитом, операция простая. Ну, мать сразу в больницу собралась, поехала, а его уже нет!

– Это была врачебная ошибка?

– Говорят, что да. Хирург оказался наркоманом, нанюхался эфира в этот день. Сначала он убил Дениса, потом на трассе влетел в фуру. Бог ему судья, но он заслужил это.

– Ваша жена, как она пережила эту потерю?

– Тяжело, но я не думал, что дойдет до такого!

– В день смерти Раиса Ивановна вела себя странно?

– То есть?

– Обычно самоубийцы прощаются с этим миром. Они отдают долги, наводят порядок в комнате, просят прощение у того, с кем раньше были непримиримы.

– Нет, она не вела себя так. Однако странности действительно были. Прошло меньше месяца с момента гибели сына, Райя плохо ела, ее мучила бессонница. Помню, пришел я на кухню, а она сидит за столом и смотрит мне в глаза так напряженно, как будто ненавидит.

Александр Михайлович прижал дрожащие руки к вискам и лбу. Он как будто закрылся от своего собеседника.

– Она… она тогда сказала, что я виноват в смерти сына. До этого она подобного мне не говорила. Простите, я больше не могу об этом…