Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы

– После этого, – продолжал Бредерой скороговоркой, заметив, что его собеседник утомился, – жителям одной из деревень удалось спастись. Они ушли далеко в горы, нашли место, где еще не ступала нога авидрона, и там поселились. Там родился и я, ваш преданный слуга. Моим отцом был племенной вождь, носивший самое знатное имя. Раз в месяц он отправлялся в низину и совершал набеги на авидронские стоянки или на поселения маллов, забывших заветы предков. Возвращался он обычно с добычей и пленниками. Я помню, как их сажали в кунжуды – собачьи конуры, и держали там, выпуская только для работы. В день Якира – горного духа, нашего главного бога, каждый мужчина селения, будь-то воин, старик или ребенок, должен был принести в жертву хотя бы одного авидрона. Тогда я был мальчишкой, но убивал не меньше трех. Медленно перерезал им горло кинжалом.

И Бредерой показал, как он это делал. Хавруш представил умирающих авидронов и мечтательно вздохнул. Его мрачный взгляд впервые просветлел.

– Но однажды, – продолжал Бредерой, – шакалы Грономфы нашли нас. Отец погиб сразу, остальные мужчины дрались, словно горные львы, и умерли в бою, во славу Якира. Малую толику обратили в рабство. После долгих мытарств я оказался в Масилумусе в доме разносчика воды. А он продал меня тхелосу. Когда интол объявил свободу тем рабам, которые станут воинами, я не раздумывал. С тех пор я и служу тебе, о величайший.

Хавруш почесался и сделал знак Оусу, застывшему у двери. Тому понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы налить полную чашу прохладного нектара и подать его распаренному хозяину.

– Хочешь ли ты вернуться на земли своих предков? – спросил военачальник, когда утолил жажду.

Он протянул собеседнику запотевшую чашу с остатками напитка, тот благодарно ее принял и тут же жадно опустошил.

– Вернуться? – несказанно удивился Бредерой, вытирая рот рукавом.

– Да-да. И не просто вернуться, а вернуться знатным и богатым вождем.

– Конечно, – глаза горца вновь блеснули жарким огнем, – я всю жизнь об этом мечтал, – отвечал он.

– А хочешь ли ты отомстить авидронам за своего отца и за свой истребленный род? – опять спросил Хавруш.

– А разве сейчас я не мщу авидронам? – не без обиды произнес Бредерой. – А моя поездка в Берктоль? Ты же сам говорил, как дорого она будет стоить Грономфе.

– Это так. Но всё это пустяк по сравнению с тем, что я тебе предлагаю. Хочешь ли ты отомстить по-настоящему? Чтобы пролились реки крови?

– Хочу!

– Что ж, я дарую тебе эту возможность. Но и ты кое-что для меня сделаешь.

– Говори, хозяин, я всё исполню.

– Слушай же, – понизил голос Хавруш…

Верховный военачальник самым дружеским образом беседовал со своим странным посетителем, который был одет, как селянин, и вонял, словно козопас. Только один Оус слышал этот долгий разговор, но пожилой раб за всю свою жизнь не произнес ни слова. Когда же Бредерой наконец ушел, сунув за пазуху увесистый кошель с золотыми, Хавруш взял лущевый стержень и тонкий свиток ониса.

Текст, который он тщательно выводил подробными завитками, при помощи глиняной таблички с шифром становился тайнописью, а по сему дело продвигалось весьма медленно:

«Я, Хавруш, брат Тхарихиба, Верховный военачальник Иргамы, пишу тебе, Громоподобный.

О величайший из всех правителей Шераса! О Интол всех интолов! Я напряженно тружусь денно и нощно и выполнил все твои поручения. И даже позаботился о маллах, о чем ты просил в своем последнем послании. Каждый берктоль, тобою данный, потрачен самым тщательным образом, и только на нужное дело. Авидрония, согласно твоим мудрым предсказаниям, основательно завязла в войне с нами и уже потеряла в сражениях много партикул. Авидроны оказались не так сильны, как это представлялось. В битве под Кадишем мы едва не обратили коротковолосых в бегство. Только значительный перевес Грономфы в количестве партикул заставил наши храбрые отряды спокойно отступить стройными колоннами…»

Хавруш остановился, осмыслил написанное и остался доволен. Много дней он размышлял над тем, как рассказать Фатахилле о кадишском поражении. Ведь этот флатон всё равно узнает подробности: он везде имеет глаза и уши. Пожалуй, вот так будет хорошо.

Хавруш заметил, что стержень, которым он писал, совсем высох, отчего знаки получаются рваными и блеклыми. Он сменил его и уверенно продолжал, вдохновленный удачным началом:

«Сейчас Алеклия, вместе со своим главным войском величиной в триста (Хавруш подумал и поправил себя), в пятьсот тысяч цинитов вот уже много месяцев безрезультатно осаждает Кадиш. Всё как ты и хотел, мой интол! Поэтому я считаю, что время флатонов настало. Момент весьма подходящий: в самой Авидронии больших армий нет – все партикулы в Иргаме. Ударь бешеную тварь с той стороны, откуда она не ждет. Я уверен: победа достанется твоим храбрым воинам совсем легко, ибо главное нами уже сделано…»