Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы

Сафир Глазз вынужден был уступить. Совет Шераса приступил к голосованию. Юзофы по очереди подходили к «чашам мудрости» – красной, если хотели низложить Мудрейшего, или к синей – если были не согласны с предложением Инфекта Авидронии. Сам же Сафир Глазз подошел последним, до этого времени внимательно наблюдая со стороны, кто как голосует. Трясущимися руками он вынул из туго набитого кожаного мешочка свои двадцать пять голосовательных палочек и всё опустил в синюю чашу.

Вскоре считалыцики подвели итог. Божественный собрал всего двадцать восемь голосов. Это был безнадежный проигрыш.

Главный Юзоф принял независимую позу и нагло посмотрел на правителя из Грономфы. Теперь он его не боялся. Нисколько! Мало того, используя ситуацию, Мудрейший тут же поставил вопрос о наказании Авидронии: он потребовал лишить ее представителя права выступать на Совете Шераса, а также настаивал на изменении границ страны. Юзофы опять голосовали, и Авидрония опять проиграла.

– Теперь же, о величайший правитель, я правом, данным мне Берктольским союзом, прошу тебя покинуть совещательную залу – нам надо продолжать, – сказал Сафир Глазз, обращаясь к Инфекту, и первый раз за сегодняшний день его узкие рыбьи губы вдруг раздвинулись в сладчайшей улыбке.

– Невиданное бесчестие! Сейчас они увидят, что такое божий гнев, – шепнул на ухо Идалу ДозирЭ. – Такое он не стерпит, ни за что!

Воины приготовились к худшему.

ДозирЭ оказался отчасти прав. Божественный в самых изящных формах поблагодарил Юзофов за оказанное внимание и тут сообщил достойнейшему собранию:

– От имени своего народа я заявляю, что Авидрония покидает Берктольский союз. При этом мы отзываем свои партикулы и более не будем посылать вам золото. С сегодняшнего дня Грономфа не признает законы Берктоля и будет впредь поступать по своему усмотрению. Если же вы, уважаемые Юзофы, все-таки когда-нибудь опомнитесь, то пришлите мне Сафир Глазза в львиной клетке, ибо он всех нас предал, и я, может быть, вас прощу, и Авидрония вернется в союз. А если вы и впредь будете обижать авидронов, живущих в этом городе и в этой стране, я вернусь сюда с большим войском и силою оружия восстановлю справедливость. Эгоу!

Слова Алеклии потрясли всех без исключения. Летописцы, которые плотной гурьбой сидели в отведенном для них месте, до сих пор не веря в такую удачу, с упоением застрочили лущевыми стержнями в своих книгах, стараясь в точности передать каждое слово. Не пройдет и нескольких дней, как весь континент с помощью голубиной почты узнает о происшедшем. Люди, собираясь в большие толпы, будут десятки раз перечитывать вслух речь Инфекта Авидронии, подолгу обсуждая смысл каждого выражения.

Многие Юзофы в этот момент жестоко пожалели, что сегодня не сказались больными или не прислали вместо себя помощников. Чем еще обернется сегодняшнее Большое заседание? Только Мудрейший не испытывал страха или угрызений совести: «Ну и что? – только и подумал он. – В конце концов Фатахилла именно этого и хотел».

Уже у двери Божественный вдруг что-то вспомнил и обернулся:

– О Юзофы, примите от меня на прощание эту Священную книгу. Она подлинная. Восстановите в Берктольском союзе законность во благо народов континента. И мой вам совет: держите ее подальше от Мудрейшего. А взамен я заберу эту.

И Алеклия указал рукой на нишу, которую охраняли воины «Золотого отряда».

По знаку Божественного ДозирЭ принял у него книгу и пошел к нише. Путь ему преградил Измаир. Некоторое время воины обменивались «любезностями», пока Сафир Глазз, видя, что дело идет к кровавому побоищу, не окликнул сотника: «Пусть берет!»

ДозирЭ отдал Священную книгу Божественного и получил взамен «слезные заветы» Главного Юзофа.

– Жаль, что не пришлось тебя убить, – шепнул на прощание ДозирЭ берктольскому сотнику.

– В чем же дело, рэм? Я всегда готов с тобой встретиться. Дай только знать!

– Отлично, надеюсь, наш правитель задержится на несколько дней в Берктоле…

Авидроны ушли. Покинул свое «наидостойнейшее» место и Юзоф Авидронии.

Вслед за Авидронией заявили о выходе из Берктольского союза Медиордесс и Яриада Северная.

Вскоре Сафир Глазз, вполне освоившись со всеми происшедшими изменениями, произносил новую пламенную речь. Он говорил о несовершенстве берктольских законов, многие из которых давно устарели, о том, что пора бы поменять и некоторые «слезные заветы». Юзофы с неподдельным вниманием слушали Мудрейшего, и в знак согласия дружно кивали головами и громко выражали одобрение.