Шерхан

— Как знаешь! — пожимаю плечами, сбегаю по ступенькам, зыркаю предупреждающе на Белку, он отводит глаза в сторону. Сученок! Ты еще у меня попляшешь, вздумал играть за моей спиной!!!

— Там есть лишние литры, Ярослав Леонидович, — торопливо пояснил водитель. Показывает мне две бумажки. Одна официальная, другая — нет. В официальной — меньше бензина, чем по факту. — Сливать, как обычно?

Двигаю челюстью, соображая, как быть. Кошусь на гостей и пацанов, прикидывая в уме, какая цель у приезжих. С Аллигатором мне враждовать не хотелось, дружить- подавно. И навязанные отношения всегда раздражали, я никогда никому не принадлежал, делал то, что считал нужным и правильным по своему усмотрению. Мне пришлось не раз доказывать, что моя свобода — она моя, подчиняться какому-то авторитету не собирался. За это меня уважали, а за деятельность — боялись. Меня считали наемным убийцей, киллером, все хотели друг друга заказать и боялись, что я сдам. Ни разу до этого дело не доходило. И не в моих правилах было сливать информацию о заказчике.

— Действуй, как обычно, — ставлю свою подпись, немного ее видоизменив. Никогда не расписывался, как в паспорте. Уладив формальности, вернулся к кафе, кивнул Диме в сторону трассы, где была деревянная беседка. Он понял меня без лишних пояснений.

Мы сели на скамейку, мужчина оценивающе меня рассматривал, я терпел этот осмотр, ожидая, когда озвучит тему нашего тайного разговора. Я умел быть терпеливым, как хищник на охоте, выжидающий свою дичь.

— Ты похож на гея! — наконец-то, выдал Дима. Я удивленно вскинул брови, промолчал, смех рвался наружу, поэтому закусил губу. — Всегда поражался твоему стилю в одежде модного мажора. Эти светлые короткие брюки, мокасины на голую ногу, рубашечки, футболки яркой расцветки. Пиздец, как вводят в заблуждение.

— Ты подрабатываешь у Васильева в «Модном приговоре»? — Дима непонимающе смотрит на меня. — У меня соседки по дому смотрят данную передачу, каждый раз, увидев меня, обсуждают мой стиль одежды. Так вот, скажи ему, что я довольно дорогое удовольствие для его скромной программы! Хотя, если он мне отстегнет пол-ляма баксов, то так уж и быть, приду на его шоу в качестве эксперта моды! — все-таки смеюсь, мне не обидно. Можно сказать, что сделали комплимент в мужском формате. Ведь, по сути, в России мужчины не умеют одеваться, как в Европе, а я последние годы часто бывал заграницей, набегами, по необходимости оказываясь на родных просторах. Последнее дело было связано с Каюмом, год назад, с тех пор я залег на дно. Сделался бизнесменом.

— Ладно, поговорили, а теперь к делу. Это не с Аллигатором связано, я по своей инициативе. Мне тут птичка донесла, что ты стал собирать информацию на некоего Федора Архиповича Хищного.

— Птичке клювик не сломали?

— Птичка — проверенный человек.

— У тебя что-то есть на этого человека? — понимает, что спрашиваю не о «птичке», которая не так важна. Меня интересовал названный человек.

— А почему ты им заинтересовался? — любопытство так и перло из Димы, как каша из горшочка из сказки Братьев Гримм. Подцепил носком темно-зеленых мокасин камушек, пнул его. Откровенничать с этим человеком мне не хотелось и не нужно было.

— Свой интерес. На этом и ограничимся.

— Ок. Тогда лови ответ в твоем формате: не лезь в пекло. Не по зубам тебе этот человек! — он встал, одернул серую футболку и, не прощаясь, ушел к своим ребятам. Через пару минут покинули мою территорию. Поманил рукой Белку. Парень замешкался, но, как баран для жертвоприношения, подошел к беседке.

— Пушкина учил?

— Нет.

— А знаешь, у него есть сказ о крутой белочке, что орешки все грызет, а орешки не простые, все скорлупки золотые, ядра — чистый изумруд. А у меня белка по ушам звездит, да по-своему мутит. Шефа за спиной сдаёт. В глаз ему щас попадёт!! — и пока Белка пытался осмыслить, что я сказал, врезал ему кулаком в нос. Хорошо врезал. Кровь сразу хлынула. — В следующий раз перебью все пальцы без возможности восстановить. А потом ноги. Если еще раз узнаю, что ты обсуждаешь мои дела с какими-то леваками, церемониться не буду!!! Ты понял меня, Гена? — смотрю равнодушно на залитое кровью лицо парня, он кивает головой, сплевывает красную слюну на землю. Я морщусь от брезгливости. — Пошел вон отсюда, птичка певчая, и помни, что рано или поздно такие певуны теряют не только голос, но и все остальное!

— Да, шеф! — Гена не пытался оправдаться, понимает, что я его вычислил. По видео. По его поведению. С помощью своей интуиции.

С самого детства я верил только себе, только своим ощущениям. Все, что сейчас имел, все, чем руководил, это было для того, чтобы занять свое время, пока ждал важного момента в своей жизни. Потому что ждать я не любил, но приходилось усмирять свои порывы, приходилось там, где хотелось бежать, идти на цыпочках. Говорить шепотом, когда внутри кричал.