Шерли

Испытав подобное крушение надежд, влюбленный мужчина требует объяснений, влюбленная женщина не способна и слова сказать, иначе стыд ей и позор за несдержанность, за измену своей природе. Расплата последует неминуемо: рано или поздно презрение к себе пронзит ее словно молния. Женщина должна принять все как есть: ни вопросов, ни возражений, – это самое мудрое решение. Ты ждала хлеба, а получаешь камень… Так сломай же о него зубы и не кричи от боли! Переваришь и это, как страус переваривает проглоченный камень. Ты протянула руку за яйцом, судьба же вложила в нее скорпиона. Не выказывай испуга: сомкни пальцы вокруг ее дара, пусть скорпион жалит. Не обращай внимания: со временем, хотя ладонь и рука опухнут и задрожат от невыносимой пытки, смятая тварь умрет, и ты усвоишь великий урок, научишься страдать без слез. Всю оставшуюся жизнь (если, конечно, выживешь) будешь сильнее, мудрее и менее восприимчивее. Сейчас ты этого не понимаешь и не в силах набраться мужества во имя надежды на будущее. Впрочем, в подобных случаях природа – твой лучший друг, ведь она налагает на твои уста печать молчания, требуя изображать безмятежность, поначалу носить веселую и беззаботную маску, на смену которой приходят печаль и бледность, а после остается лишь твердость духа с привкусом горечи.

Привкус горечи! Разве это правильно? Да, так и должно быть: горечь придает сил и вдобавок ожесточает. Страдание вовсе не делает человека ласковым и мягким – на это нечего надеяться! Порой он впадает в равнодушие и апатию. Если энергия и остается, то он становится опасен и особенно беспощаден, когда сталкивается с несправедливостью.

Кто-нибудь слышал старинную шотландскую балладу о бедняжке Мэри Ли, написанную бог знает в какие времена и бог знает кем? С Мэри обошлись жестоко, возлюбленный ее обманул. Она не жалуется, лишь сидит одна-одинешенька посреди метели и размышляет. Мысли у нее вовсе не типичные для идеальной героини в подобных обстоятельствах, ведь она простая крестьянская девушка, предающаяся горю и вспоминающая обиды. Гнетущая тоска погнала ее прочь из теплого родного дома в засыпанные снегом, скованные льдом холмы. Мэри припала к земле под холодным сугробом и представляет самые страшные ужасы: желтобрюхую саламандру, косматого аспида, пса, воющего на ущербную луну, кислые сливы, жабье молоко. Их она ненавидит, но пуще всего ей ненавистен Робин Ри:

Счастливо жила на цветущем лугу,
Ни горя, ни бед не зная.
Теперь же рыдаю в холодном снегу,
Робина Ри проклиная.
Мороз пробирает меня до костей,
В кронах корявых воют ветра,
В снегу задохнуться хочу поскорей,
Чтоб солнце забыло меня навсегда.
О, пусть никогда не растают сугробы,
Что станут мне скоро могилой!
И спрячут меня от насмешек и злобы
Злодеев как Робин постылый!

Впрочем, эта баллада никак не связана ни с чувствами Каролины Хелстоун, ни с ее отношением к Роберту Муру. Роберт не сделал ей ничего плохого, не сказал ни слова лжи; виновата лишь она сама, если вообще стоит искать виноватого. Всю горечь разочарования ей придется излить на свою голову. Ее незваная любовь осталась без ответа, что порой случается, и привела к страданиям.

Порой Каролине казалось, будто Роберт влюблен в нее, однако теперь она поняла, что виной тому было ее обаяние, которому он поддавался вопреки доводам рассудка. И вот Роберт захотел прервать их тесное общение, опасаясь увязнуть в запутанных любовных отношениях или, того хуже, в невыгодном для себя браке. Как же быть ей? Дать волю чувствам или одержать над ними верх? Если она слаба духом, то выберет первое и в результате утратит его уважение и вызовет лишь неприязнь. Если поведет себя разумно, то подчинит и обуздает свои смятенные чувства. Научится смотреть на жизнь здраво, усвоит ее суровые уроки и станет выходить из сложных ситуаций без малейшего ущерба.

Похоже, немного здравого смысла у Каролины нашлось, потому что она рассталась с Робертом без жалоб или расспросов, лицо ее не дрогнуло, глаза остались сухими. Позанимавшись с Гортензией до обеда, она отправилась домой.

Пообедав, Каролина покинула дядюшку в столовой за бокалом портвейна и, очутившись в одиночестве в гостиной, задумалась, как же ей пережить этот тягостный день. Прежде она надеялась провести его так же, как и вчерашний – в приятном обществе Роберта, – утром осознала свою ошибку, однако утешиться не смогла, поскольку теперь считала, что больше никогда не пойдет в гости в дом у лощины и лишится общества Мура.