Шерли

– Незачем бояться этих жалких проходимцев, – глубокомысленно заметил Мэлоун. – Вот если бы они заявились сегодня, я бы им показал! Увы, по дороге я вообще никого не встретил. Просто тишь да гладь.

– Вы шли мимо «Редхауса»?

– Да.

– Оттуда нам ничто не грозит. Опасность может прийти со стороны Стилбро.

– Думаете, угроза есть?

– Если эти парни нападали на других, то и ко мне могут заявиться. Разница вот в чем: во время нападений большинство мануфактурщиков буквально цепенеют от страха. Взять, к примеру, Сайкса: когда подожгли и спалили дотла его цех, а ткани посрывали с сушилок, разорвали в клочья и расшвыряли по округе, злоумышленников он даже искать не стал. Опустил лапки, будто кролик в пасти у хорька! Уж я-то им спуску не дам – буду защищать свое дело, фабрику и станки!

– Хелстоун говорит, что они – ваши божества, королевские указы[9] вы считаете семью смертными грехами, политик Каслри для вас – антихрист, а партия войны – его легионы.

– Да, я их ненавижу, потому что они несут мне разорение. Они стоят у меня на пути. Из-за них я не могу претворить свои планы в жизнь. Они мешают мне на каждом шагу!

– Мур, вы же вроде богаты и успешны?

– Я весьма богат сукном, которое мне не продать. Загляните на склад, и увидите, что он под крышу забит рулонами. Роукс и Пирсон находятся в тех же обстоятельствах. Раньше они отправляли ткань в Америку, но королевские указы лишили их рынка сбыта.

Мэлоун не был готов поддерживать подобный разговор, поэтому он начал постукивать каблуком о каблук и зевать.

– А тем временем, – продолжил Мур, увлекшись течением собственных мыслей и не замечая признаков скуки, которые стал проявлять его гость, – в Уиннбери и Брайрфилде обо мне распускают нелепые сплетни и за глаза сватают одну девицу за другой! Будто в жизни человеку и заняться нечем, кроме как поухаживать за какой-нибудь юной леди, потом отправиться с ней в церковь и в свадебное путешествие, по возвращении нанести визиты всей родне и, наконец, «зажить семейной жизнью». Oh, que le diable emporte![10] – Он оборвал свою страстную речь и уже спокойно добавил: – Похоже, ни о чем, кроме брака, женщины не говорят, да и думают только об этом; неудивительно, что того же они ждут от мужчин.

– Конечно-конечно, – закивал Мэлоун, – только нужно ли из-за этого переживать?

И он засвистел, нетерпеливо оглядываясь, словно чего-то ждал. На сей раз Мур намек понял.

– Мистер Мэлоун, после прогулки под дождем вам наверняка требуется подкрепиться. Я совершенно забыл про гостеприимство!

– Ничего страшного, – заверил священник, однако вид у него стал такой, будто хозяин угодил в самую точку.

Мур поднялся, открыл шкаф и произнес:

– Я люблю, когда под рукой есть все необходимое и мне не приходится полагаться на милость женщин и обращаться в коттедж за каждым куском или глотком. Я часто провожу здесь вечера, ужинаю и ночую на фабрике с Джо Скоттом. Иногда даже заменяю сторожа. Сна мне требуется немного, вдобавок люблю побродить ясной ночью часок-другой по округе с мушкетом. Мистер Мэлоун, вы сумеете пожарить баранью котлету?

– Давайте попробуем. В колледже я жарил их сотнями.

– Тогда вот вам котлеты, вот рашпер. Переворачивайте их пошустрее. Вы же знаете секрет приготовления сочных котлет?

– Доверьтесь мне, и увидите! Давайте нож и вилку, Мур.

Курат засучил рукава и энергично принялся за стряпню. Фабрикант поставил на стол тарелки, хлеб, бутылку темного стекла и два стакана. Затем извлек из своих тайных запасов медный чайничек, наполнил его водой из большого глиняного кувшина в углу, повесил над огнем возле шипящего рашпера, достал лимоны, сахар и небольшую фарфоровую чашу для пунша. Мур принялся смешивать пунш, и вдруг его отвлек стук в дверь.

– Это ты, Сара?

– Да, сэр. Вы придете ужинать?

– Нет, сегодня останусь ночевать на фабрике. Запри двери и передай хозяйке, чтобы ложилась спать. – Мур вернулся к пуншу.

– У вас в хозяйстве полный порядок, – одобрительно заметил раскрасневшийся Мэлоун, переворачивая котлеты над огнем. – Вы-то не подкаблучник в отличие от бедняги Свитинга, который… Ух! Как сильно брызжет жир! Руку обжег… Удел которого – находиться под властью женщин. Уж мы-то с вами, Мур – эта поджаристая и сочная котлетка для вас, – мы-то точно будем хозяевами в своем доме!

– Не знаю, никогда об этом не задумывался. Если хозяйка будет красивая и кроткая, то почему бы и нет?

– Котлеты готовы. Как там пунш?

– Уже налил. Попробуйте. Когда вернется Джон Скотт со своими подручными, налью им тоже, если только станки прибудут в целости.

За ужином Мэлоун совсем разошелся: громко хохотал над пустяками, плоско шутил и сам себе аплодировал. Мур неизменно сохранял спокойствие. Настало время, читатель, познакомиться с ним поближе. Пока Мур сидит за столом, я нарисую его портрет.