Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)

– Он живет здесь уже около двух лет, тихо и уединенно. Он невысок, строен, можно сказать, с осиной талией. А пышными усами сходен с принцем. В седле держится как парфянин. И мне трудно поверить в то, что он мог упасть с лошади.

Глава четырнадцатая, в которой повествуется о странном исчезновении капитана Бэррингтона

На следующее утро британское посольство прислало за нами фаэтон на огромных колесах. Капитан Бэррингтон так и не вернулся. Нас доставили к прекрасному особняку недалеко от Епископского дворца. Горничная забрала наши визитные карточки и удалилась. Через некоторое время она появилась снова и проводила нас в восхитительную гостиную, меблированную в английском стиле.

Миссис Бэррингтон поднялась при нашем появлении. Приблизившись к ней, мы ощутили легкий аромат английской лаванды. Перед нами была стройная хрупкая женщина с изящными ножками и маленькими ручками. Способная к языкам не меньше принца-регента, она говорила на чистейшем певучем английском. Глаза ее, большие и прозрачные, оттенка аквамарина, что нехарактерно для болгарок, смотрели на нас пристально. Туалет ее был скромным: простого кроя юбка, явно от хорошего портного, и белая муслиновая блузка с высоким стоячим воротником на китовом усе. Волосы она причесывала по последней моде, сворачивая их валиком на затылке и высоко взбивая надо лбом, а-ля Помпадур.

Нас усадили на диван. Сама же хозяйка расположилась в кресле напротив.

Знакомая горничная, которая встретила нас при входе, внесла поднос с хрустальными бокалами. В каждый из них была налита вода. К бокалу прилагалась ложка с длинной ручкой.

– Вы обязательно должны попробовать местную диковинку, – сказала миссис Бэррингтон, – мастику. Ее готовят из смолы мастикового дерева, которое произрастает главным образом на острове Хиос в Эгейском море. У нас говорят, что она делает беседу непринужденней.

Следуя наставлениям хозяйки, мы опустили ложки в белую пасту и запили ее водой. Я показал на фотографию кабинетного формата, которую миссис Бэррингтон держала на коленях, и спросил:

– Это должно помочь нам в расследовании, мадам?

Она кивнула:

– Снимок сделан в день нашей свадьбы.

Вынув фото из рамки красного дерева, хозяйка протянула его Холмсу.

Мой друг внимательно изучил портрет и передал мне. Фото искусно раскрасили – тут чувствовалась рука художника. Улыбающаяся невеста была одета в пышный наряд а-ля рюс: поверх расшитого золотом атласного розовато-лилового платья надето еще одно, распашное, из золотой парчи, с длинными бархатными рукавами того же розовато-лилового цвета. Волосы заплетены в косу, на голове высокий золотой кокошник, усыпанный жемчугом. Она глядела на нас с фотографии, кокетливо наклонив головку, как Долли Варден[30]. Новобрачных запечатлели на фоне романтичного средневекового замка Бодиам, в Суссексе. Темные усы жениха, очень похожие на те, что носил принц-регент, действительно были такими, как их описывал сэр Пендерел, – чрезвычайно впечатляющими.

Я вернул фотографию Холмсу. По привычке своей, он остановил на миссис Бэррингтон пристальный и в то же время отрешенный взгляд, столь характерный для него. Я уже не раз замечал, что Холмс, когда дает себе труд, применяет в общении с женщинами обезоруживающую манеру, которая позволяет ему быстро установить доверительные отношения.

Пришло время получить обстоятельные сведения об исчезновении капитана. Миссис Бэррингтон поднялась. Через внушительные двойные двери она провела нас в библиотеку, а может, кабинет супруга, закрытый от чужих глаз и ушей. Грациозным жестом она указала нам на типично английские кожаные кресла честерфилд. На расстоянии вытянутой руки от них лежала жестяная коробка с сигаретами. Холмс наклонился и взял одну. Миссис Бэррингтон устремила на меня свои лучистые глаза:

– А вы, сэр, не желаете сигарету? Рекомендую попробовать. Муж заказывает их у Ионидеса, в Александрии. Мы держим их для ценителей, вроде мистера Холмса, хотя капитан Бэррингтон вряд ли мог ожидать у себя такого знаменитого…

Ее глаза увлажнились, а нежный певучий голос затих в прелестной каденции. Она умоляюще заломила руки.

Эта женщина вызывала во мне восхищение. Несмотря на все отчаяние, в ее осанке чувствовалось благородство, а гордо вздернутый подбородок говорил о мужестве и стойкости.

Напряженное внимание, написанное на наших лицах, подсказало миссис Бэррингтон, что пора приступить к рассказу. И мы узнали, что капитан часто вставал на утренней заре, чтобы объезжать любимую лошадь в лесах на нижних склонах горы Витоша, и всегда возвращался до наступления сумерек.

Миссис Бэррингтон повернулась ко мне:

– Полагаю, доктор Уотсон, вы прекрасно разбираетесь в лошадях. Вот фотография этого жеребца. Его зовут Бригадир. Мы привезли его из Англии. Именно на нем мой муж ускакал в день исчезновения.

Я всмотрелся в снимок Бригадира. Это была лошадь недавно выведенной породы хафлингер, красивой золотисто-каштановой масти, с сильными мышцами и изящной головой. В ней чувствовалась арабская кровь.