Шерлок Холмс и Дело о крысе

Холмс откинул полу пальто, запустил руку в боковой карман сюртука и вытащил серебряную фляжку; свинтив пробку, он передал фляжку мне. Я, не стесняясь, отхлебнул бренди и скоро почувствовал, как бодрящая жидкость начала делать своё дело.

— Что происходит? — осведомился я, отхлебнув ещё раз и вернув фляжку Холмсу. — Куда мы едем?

Я и сам понимал, что задаю глупые вопросы, но мне пока так и не удалось собрать фрагменты воспоминаний в последовательную цепь событий, после чего можно было бы перейти к вопросам и поумнее. Собственно говоря, ритмичное покачивание экипажа, согревающее действие бренди и пульсация в затылке склоняли меня к тому, чтобы снова откинуться на подушки и уснуть. Холмс, как всегда, сумел оценить ситуацию.

— Вы уверены, что в своём нынешнем состоянии сможете продолжать это в высшей степени непростое расследование? — спросил он с сомнением.

— Может, и не смогу, — откликнулся я запальчиво, — но мне очень хочется знать, кто стукнул меня по голове, а главное — как вы сумели организовать наш побег.

Холмс широко улыбнулся.

— Огрел вас на «Матильде Бригс» некий моряк по имени Фрезер, но он не заслуживает никакого внимания. И никак не относится к делу.

— Моя голова с этим не согласна. Я бы с радостью отвесил ему ответный комплимент, — проворчал я.

Холмс продолжал улыбаться, не обращая внимания на мою воинственность.

— Что же до побега… видите ли, старина, вы никуда и не сбежали.

— Это вы о чём?

— Вы мой пленник.

Я тряхнул головой — что оказалось болезненно, — пытаясь понять, правильно ли я его расслышал.

— Пожалуйста, не говорите загадками, Холмс. У меня сейчас попросту нет сил гоняться за вами по очередному лабиринту.

— Да вам никогда было за мной не угнаться, Уотсон, даже на здоровую голову. А кроме того, даже когда вам суют под нос очевидные факты, вы не в состоянии их осмыслить. — Произнося эти слова, мой спутник продолжал улыбаться, но в голосе зазвучала безжалостная, ледяная нотка, напомнившая острое лезвие бритвы.

— Это бред какой-то. Как я могу быть вашим пленником? Я ничего не понимаю.

— Может, теперь поймёте. — С этими словами Холмс вытащил из кармана пальто револьвер и нацелил его мне в сердце. — Одно лишнее движение, и я вас убью. Вот так всё просто.

— Это шутка? — Ещё не договорив, я понял по ледяному блеску в глазах Холмса, что он серьёзен как никогда.

— Не будьте наивны.

— Значит, вы нездоровы, — заключил я. — У вас что-то не в порядке с головой. С какой радости вам меня убивать? Я ваш друг. Мы вместе пережили столько опасностей. И вместе начали расследовать это проклятое дело.

— Обстоятельства изменились.

— Господи, да какие обстоятельства!

— Ах, Уотсон, Уотсон, вы всегда отличались недалёкостью. Вы видите только ожидаемое и предсказуемое. А я всегда гордился гибкостью своего мышления и своих нравственных принципов, я даже признавал в ряде случаев, что ошибался. И вот теперь я готов признать, что вся моя предыдущая жизнь была грубой ошибкой. Я осознал, что сражался не на той стороне.

Всё это было откровенным бредом, и говорил он так, будто выучил текст наизусть. Я подался вперёд, Холмс тут же напрягся и придвинул револьвер ещё ближе ко мне.

— Вот только без всяких глупых проявлений отваги, — сказал он.

Я заглянул ему в глаза. Зрачки мутные, расширенные. То не было лицо сыщика Шерлока Холмса, живое и насторожённое; то было лицо Холмса-наркомана. Я увидел на нём мечтательное, отрешённое выражение, которое наблюдал, когда, борясь со скукой и бездействием, он искал спасения в кокаине. Вот только имелось одно серьёзное отличие. Я ещё никогда не наблюдал у своего друга в такие моменты ни агрессии, ни помрачения рассудка. Он делался сонным, медлительным, порой — говорливым, но всегда сохранял добродушие. А на сей раз в поведении его угадывалось нечто необычное и даже зловещее.

— О чём вы думаете, Уотсон? — поинтересовался он.

— Обычно вы сами мне об этом говорите. О чём я думаю, нет нужды объяснять, — ответил я, стараясь казаться беспечным. Надо подольше поиграть в эту странную шараду, понял я, чтобы уразуметь, что же на самом деле происходит, и отыскать способ вернуть друга к реальности.

Он беспощадно усмехнулся.

— Вы думаете, что я не в себе, что мне нужно как следует отдохнуть, чтобы вернуться к нормальному состоянию, так?

— В таком роде.

— Так вот, вы не правы, доктор. Как раз это и есть моё истинное лицо. Я долго блуждал во тьме и наконец прозрел.

— Понятно. То есть вы ввязались в эту дьявольскую историю с крысами и решили перейти на сторону противника.

Холмс издал дребезжащий смех.

— Да, уж вы-то умеете описывать события с чувством и выражением. Хотя, по сути, вы правы.

При этих словах сердце моё упало. Как, каким образом произошла эта перемена в поведении, да и в самой природе моего друга, было непостижимо, я лишь догадывался, что здесь так или иначе замешаны наркотики, но сильнее всего меня испугало то, насколько легко наш противник добился успеха. Я стал обдумывать, что будет, если Шерлок Холмс поставит свой талант на службу злу и превратится в моего врага.