Шерлок Холмс и Дело о крысе

— Ну, не совсем так, если только не считать клиентом инспектора Джайлса Лестрейда. Нас призывают в Скотленд-Ярд.

Полчаса спустя я оделся, принял порошок от головной боли и выпил несколько чашек кофе; Холмс затолкал меня в поджидавший кэб — те же дьяволята продолжали молотить у меня в голове по своим наковальням. До этого утра я и не подозревал, сколько шума производит наёмный экипаж. Он отвратительно скрипел на каждом ухабе, постоянно громыхал и гудел, точно чайник, катясь по булыжной мостовой. Меня будто бы затягивало в звуковую пучину. Холмс, в своей непереносимой манере, сидел, откинувшись на спинку, с умиротворённой улыбкой на лице, будто бы наслаждаясь моими мучениями.

— Надеюсь, вы захватили свой блокнот. Дело обещает быть занятным, — проговорил он с ухмылкой.

Я мрачно похлопал себя по груди.

— Он всегда со мной. Но в чём там суть? Лестрейд хоть что-то объяснил?

Холмс поднял брови и перебросил мне смятую телеграмму.

— Это всё, что я пока знаю, — сказал он.

Поднеся листок к окну, я прочёл:

ПРОШУ ПРИЕХАТЬ УТРОМ СКОТЛЕНД-ЯРД. НУЖЕН СОВЕТ ОЧЕНЬ СТРАННОМУ И ЗАГАДОЧНОМУ ДЕЛУ. СРОЧНО.

ДЖ. ЛЕСТРЕЙД

— Тут чувствуется определённый драматизм, да и тон настойчивый, что Лестрейду обычно не свойственно, — заметил я, возвращая Холмсу листок.

— Вот именно, — подтвердил Холмс. — Наш приятель из официальной полиции прибегает к гиперболам только в отчётах о своих успехах и, как известно, не склонен признавать, что запутался и нуждается в нашей помощи. Именно это и навело меня на мысль, что поездка будет небезынтересной.

Минут через пятнадцать мы оказались в кабинете Лестрейда в Скотленд-Ярде, и он поднялся нам навстречу с очень мрачным лицом. Круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи, инспектор хмурился и сутулился.

— Не буду ходить вокруг да около, мистер Холмс и доктор Уотсон, — произнёс он устало, небрежно пожав нам руки. Потом жестом пригласил нас сесть, а сам опустился на стул у заваленного бумагами письменного стола. — Вчера вечером из Темзы выловили труп. Горло перерезано, ни одежда, ни содержимое карманов не позволяют установить личность утопленника.

— По моим понятиям, не столь уж уникальное событие, — сухо заметил Холмс.

— Согласен, — кивнул инспектор. — Речная полиция достаёт из воды по два-три трупа в неделю — самоубийства, несчастные случаи, всё такое. Но этот, этот… — Лестрейд мрачно покачал головой. — Я в жизни ничего подобного не видел.

— Что в нём такого необычного? — поинтересовался я.

— Я вижу, вы очень устали и замучались, Лестрейд, — заметил Холмс. — Поэтому и рассказ у вас выходит не слишком связным. Мне представляется, нам полезнее было бы взглянуть на труп.

Лестрейд тут же вскочил:

— Конечно. Я поэтому вас и пригласил.

Засим он без дальнейших промедлений увлёк нас в самые дебри полицейского управления, а именно в морг. Освещение да и отопление там были сведены к минимуму, на стенах поблёскивала влага. Длинный обшарпанный коридор привёл нас к двери, которую охранял молодой дюжий констебль. Он отдал инспектору честь, без единого слова повернул ключ в замке и впустил нас внутрь.

Мы оказались в тесном, тускло освещённом помещении, где имелись каменная раковина и деревянный шкаф. В центре на каменном возвышении лежал труп, прикрытый зелёной простынёй. Лестрейд обошёл комнату, поворачивая вентили на газовых горелках.

— Я хочу, чтобы вы всё рассмотрели как следует, — проговорил он замогильным голосом. — Если вы сумеете мне объяснить, как человека можно довести до такого состояния, я буду вам бесконечно признателен.

Холмс глянул на меня украдкой и приподнял брови — откровенное волнение Лестрейда его явно удивило. Оно настолько не вязалось с обычным прагматизмом этого самого приземлённого из всех полицейских сыщиков. Холмс частенько говорил, что Лестрейд начисто лишён воображения и именно поэтому никогда не поднимется по службе выше своей нынешней должности. А сегодня тот напоминал персонажа из какого-то водевиля.

— Советую вам прикрыть носы и рты платком, джентльмены. Вонь страшная, — добавил Лестрейд.

Мы последовали его совету. Проделав то же самое, он сдёрнул тяжёлый покров, который упал на пол, открыв нашим глазам тело, лежавшее на возвышении. С первого же взгляда нам стало ясно, почему даже бесстрастный Лестрейд впал в такое волнение. Не хотел бы я вновь увидеть подобное.

Тело, вне всяких сомнений, принадлежало мужчине, однако страшные нарывы и волдыри, источавшие зловонный зелёный гной, так сильно уродовали лицо, что оно практически лишилось человеческих черт. Не затронутая кавернами кожа была испещрена багровыми вздутиями. Вонь, исходившая из прорвавшихся гнойников, почти валила с ног.

Руки и ноги страшно распухли, увеличившись почти вдвое, на обоих лодыжках виднелись гангренозные пятна. Половина лица несчастного вспухла, кожа натянулась, образовав твёрдую блестящую поверхность и практически скрыв левый глаз. Одна ладонь, судя по всему, отвалилась, её просто приложили к обрубку запястья.