Шерлок Холмс и десять негритят

Воспользовавшись ее отсутствием, Мегрэ стал поспешно набивать трубку табаком.

— Весь мир — театр, а люди в нем — актеры, — произнес Марлоу, вытаскивая пачку «кэмел». — Кто знает, может быть, малышка и права?

— Мадам дала понять, что она пресытилась, — сказал Мегрэ. — Но дело вовсе не в пятом убийстве.

— А в чем же?

— Я думаю, их с покойным Пуаро связывала не только романтическая дружба.

— Мегрэ, вы в своем репертуаре!

— Куда же она пойдет на ночь глядя? — пожалела старушку Делла. — Да и снег еще не растаял.

— Вы ее недооцениваете, — сказал Марлоу. — Она полетит по воздуху.

Неожиданно из коридора донесся громкий семенящий топот, и спустя секунду в гостиную ворвался раскрасневшийся отец Браун. Он подбежал к Холмсу.

— Как это называется, черт побери?!

— Не богохульствуйте, святой отец, — попробовал остудить его пыл Марлоу, но не тут — то было.

— К черту все предрассудки — мы не в храме Божьем! — завизжал маленький священник, едва не выпрыгивая из своей сутаны. — Мистер Холмс! Где труп Пуаро, спрашиваю я вас? Если его спрятали — отыщите, если закопали — откопайте обратно, а если вы в очередной раз решили меня разыграть, мистер Холмс, — черт бы вас побрал в таком случае! Тьфу на вашу голову! Тьфу! Аминь! Аминь!!

Холмс и Ватсон переглянулись.

— Надо было посторожить Пуаро до прихода отца Брауна, — заметил доктор, чувствуя себя перед лицом взбешенного священника мальчишкой, нагадившим в штаны.

— У меня другая профессия, дорогой друг, — с достоинством ответил Холмс и, обращаясь к маленькому священнику, подскакивающему на месте от возбуждения, спокойно сказал: — Мы как раз пытаемся установить истину, святой отец. Можете присоединиться к нашей беседе.

Отец Браун хотел сказать еще что — то богохульное, но, не найдя нужных слов, опять крикнул: «Аминь!» и плюхнулся в кресло.

Тем временем в смежной комнате неожиданно заиграл граммофон. В гостиную сквозь неплотно прикрытую дверь полились раскатистые, тугие звуки органа.

— Вы слышите, господа? — сказала Делла. — Мисс Марпл поставила пластинку. Какая прелестная музыка!

— Мы не в консерватории, мисс Стрит, — заметил Холмс. — Ватсон, прикройте дверь!.. Благодарю, дорогой друг… Итак, как вы уже знаете, господа, недавно в замке совершено очередное убийство. На этот раз пострадал Эркюль Пуаро, его убили выстрелом в ухо. В одном из его карманов я обнаружил записку, которая меня чрезвычайно заинтриговала. Прошу вас, Ватсон, — Холмс передал доктору листок. — Обожаю, когда вы читаете вслух.

— О, Холмс, — зарделся доктор. — Я с удовольствием… — и начал с выражением читать: — «Мой драгоценный! Ты все еще любишь меня, не правда ли? Я стала бояться. Что, если ты разлюбил меня? Но это невозможно — я такая дурочка — всегда что — то выдумываю. А если ты действительно разлюбил меня, я скорее убью тебя, чем дам завладеть тобою другой женщине. Боготворящая тебя, твоя Д.»

— По прилипшему к бумаге перышку, — сказал Холмс, — я установил, что записка написана гусиным пером, а вместо чернил судя по всему использовалась кровь.

— Чью кровь? — похолодел Ватсон.

— Гуся, разумеется.

— Или гусыни, — хмыкнул Марлоу.

Холмс повернулся к девушке.

— Мисс Стрит, позвольте задать вам один деликатный вопрос.

Она поправила прическу.

— Пожалуйста, мистер Холмс. На ваше счастье здесь нет моего шефа.

— Мисс Марпл здесь тоже нет, поэтому можете быть с нами полностью откровенны. Это вы писали Пуаро?

— Пуаро был вашим любовником? — подхватил Мегрэ тоном, более уместным для вопроса, сколько стоит автобусный билет до набережной Орфевр.

Отец Браун возбужденно заболтал ножками.

Девушка скривила губы. Но потом черты ее лица смягчились, и она лукаво улыбнулась.

— Я никогда бы не влюбилась в усатого мужчину, мистер Холмс. У меня для этого слишком нежная кожа. К тому же я никогда не имела привычки пользоваться гусиным пером, и вообще — я совершенно не переношу вида крови.

— Даже гусиной?

— Особенно гусиной. Когда я была маленькой, на каникулах у бабушки молния угодила в деревенского гуся. С тех пор никто и ничто не может заставить меня есть гусятину, мистер Холмс. Вы бы видели, что осталось от бедняжки!

— Аргументы мадемуазель мне кажутся вполне убедительными, — сказал Мегрэ, покусывая кончик трубки.

— В таком случае, — произнес Холмс, — было бы логичным предположить, что автор данной записки — мисс Марпл. Ее зовут Джейн, и записка подписана — «твоя Д.», то есть — Джейн. Меня ввел в заблуждение почерк. Судя по начертанию букв, писала молодая, темпераментная женщина.

— Мисс Марпл тоже когда — то была молодой, — с ностальгической грустью проговорил Ватсон.

— И уж конечно темпераментной, — в тон ему заметил Марлоу. — Все старые девы в молодости темпераментны до жути.

— Судя по ветхости бумаги, этой записке уже много лет, — сказал Холмс. — И к убийству Пуаро она не имеет никакого отношения.

— Приберегите ее для археологов.

Внезапно граммофон в соседней комнате затих.

— Чарльстон бы, что ли, завела, — сказал Марлоу. — Мне эта ее органная музыка поперек горла.

— Кого угодно, только не Шопена, — пробурчал Мегрэ.

Глава 37. Спиритический сеанс