Шерлок Холмс и доктор Джекил

— А, так это ты! — Карлик осторожно отступил на шаг, поигрывая тростью как дубинкой. У него были короткие руки, мускулистые и покрытые волосами; они напомнили мне, если уж приводить для сравнения ещё одно животное, обезьяньи лапы. — Ты и твой сообщник сегодня ночью заходили в мои комнаты без разрешения, и не пытайся этого отрицать. Я почувствовал запах сгоревшего масла. Когда я поставил свою хозяйку перед фактом, она раскололась и всё рассказала. Старуха подробно описала вас обоих и сказала, что вы ушли в этом направлении.

— Я — Шерлок Холмс, а это мой друг и коллега доктор Джон Уотсон. Мы уже давно жаждем познакомиться с вами, мистер Хайд. Не присоединитесь ли к нам за виски с содовой, пока мы не обсудим всё как джентльмены?

— Как джентльмены? Да вы простые взломщики! Сэр, я требую сатисфакции! — Он поднял трость.

Я вскочил на ноги, готовый встать на защиту своего друга. Холмс покачал головой и махнул мне рукой.

— Спасибо, Уотсон, но я вполне справлюсь сам. — Он принял боксёрскую стойку.

Какую-то мучительную минуту мне казалось, что эти двое действительно сцепятся. Раздался скрежет стульев, это сидевшие рядом посетители стали покидать свои столы. А возле нашего Холмс и Хайд готовы были наброситься друг на друга, словно драчливые бараны. Но прежде чем хоть один из них успел сделать какое-то движение, из-за стойки уверенными шагами подошёл Штюрмер с полуметровым обрезком кия, налитым с одной стороны свинцом, и что есть силы вдарил им по столу между противниками. От взрывоподобного грохота оба так и подскочили на месте.

— Я сказал: никаких драк! И видит бог, я не шучу! — От раскатистого голоса немца даже стаканы задребезжали. Он перехватил мой взгляд. — Забирай своего друга и уходи. Я задержу Хайда, пока вы не скроетесь из виду. Что будет потом, меня не касается. Schnell![5]

Повторять дважды хозяину пивной не пришлось. Мы с Холмсом схватили свои шляпы и трости и устремились к выходу, пока Штюрмер при помощи дубинки удерживал взбешённого Хайда.

— Теперь вы можете оценить мою предусмотрительность, старина, — заметил Холмс, когда мы сели в кэб, поджидавший за углом. — Когда намереваешься совершить преступление, хорошо спланированный побег — уже само по себе вознаграждение.

То была последняя попытка придать нашей ночной деятельности легкомысленный характер. По дороге домой знаменитый сыщик погрузился в глубокую задумчивость.

— Здесь замешаны тёмные силы, Уотсон, — изрёк он, вперив взгляд в окружавший кэб сумрак.

Я не ответил, ибо пытался, применяя методы своего друга, разобраться, чем вызвана моя собственная, прямо скажем, удивительно примитивная реакция на личность Эдварда Хайда. Его наглые угрозы не имели к этому ни малейшего отношения, поскольку моё крайне негативное мнение об этом человеке формировалось прежде, чем я узнал, кто он такой и на кого обращён его гнев. Как я ни старался, мне удалось лишь вспомнить следующий детский стишок, который до этой ночи мне казался полнейшей чушью, но теперь обрёл глубочайший смысл:

Я не люблю вас, доктор Фелл,

Причин чему не усмотрел;

То знаниям моим предел:

Я не люблю вас, доктор Фелл.[6]

IV. Глухие стены и ореховая морилка

— Во всяком случае, мы не умрём с голоду, — объявил мой товарищ, стоило нам вернуться домой и зажечь газовую лампу. — Миссис Хадсон — настоящее сокровище среди хозяек.

Причиной его похвалы послужил ужин из холодной птицы, выставленный в наше отсутствие на буфете. Мы принялись за еду, запивая её бургундским вином — это была не та ночь, в которую можно было насладиться более мягким воздействием портвейна, — и какое-то время ужинали молча. Наконец я спросил:

— И что теперь, Холмс?

— Спать, — ответил он. — Нужно как следует выспаться, ибо завтрашний день обещает быть весьма напряжённым для нас обоих. Вы, например, — если мои советы чего-то стоят — нанесёте визит в свой клуб и возобновите старые знакомства. Вы слишком долго там не были, Уотсон.

— А чем займётесь вы?

— А я как только смогу обеспечу работой городских извозчиков и посещу банк, архив, Скотленд-Ярд и прочие места, пытаясь разузнать историю жизни Эдварда Хайда, известного гуляки и наследника состояния Джекила. Как говорится, «знай врага своего», Уотсон, ибо мы, несомненно, нажили в его лице врага.

— Но состояние вашего здоровья… — начал было я.

— …Ничуть не ухудшится от бодрой прогулки по Лондону, — закончил он. — Вы ведь, Уотсон, вечно браните меня за то, что я не делаю физических упражнений. Это пойдёт мне на пользу.

— При условии, что вы не перестараетесь.

— Мой дорогой друг, меня изнуряет именно бездеятельность. — Холмс поднялся из-за стола. — Ну, пора в объятия Морфея, и весьма надеюсь, что ко времени нашего следующего разговора мы уже будем располагать прочным фундаментом сведений, на котором сможем выстроить кое-какие устойчивые заключения.