Шерлок Холмс идёт по кровавым следам

— Наверное, она расстроена тем, что вы испортили одну из её любимых книг, — осторожно подсказал Холмс.

Однако Стэплтон не стал заглатывать новую наживку.

— Любознательны до самого конца — а, Холмс? Пытаетесь подобрать кусочки головоломки, чтобы потом выследить меня? Не тратьте силы. Живым вы из этой комнаты не выйдете.

На какой-то миг лицо его потемнело от гнева.

— В таком случае почему вы боитесь рассказать мне об этой женщине? — спросил Холмс.

Стэплтон ответил не сразу.

— Я не боюсь, — заносчиво произнёс он. — При мысли о том, что моя опрометчивая реплика будет до самого конца возбуждать ваше любопытство, я испытываю величайшее удовлетворение.

Поняв, что дальнейшие расспросы по поводу неизвестной женщины ни к чему не приведут, Холмс переменил тему разговора:

— Вероятно, проходя сегодня днём мимо окон моей квартиры, вы были очень разочарованы, увидев меня живым и невредимым.

— Так вы меня заметили?

— Нет, но я не сомневался, что вы вернётесь посмотреть, выполнила ли ваша игрушка своё предназначение. Чтобы снабдить вас необходимой информацией, я довольно долго вышагивал перед окнами взад-вперёд.

— Согласитесь, Холмс, моя вторая придумка оказалась более удачной!

Сыщик сдержанно кивнул.

— После того как моё первое покушение на вашу жизнь провалилось, я понял, что для успеха в следующей попытке нам надо встретиться лицом к лицу и эта встреча должна состояться на моей территории. Я знал, что единственный способ выманить вас с Бейкер-стрит — послать вам головоломку, которая заинтригует вас до такой степени, что вы забудете об осторожности. И — смотрите-ка! — вы, подобно мотыльку, полетели на моё пламя.

В полумраке Холмсу было видно лицо Стэплтона, дрожащее от возбуждения.

— Интересное сравнение, — без выражения произнёс Холмс. — Мы с доктором Уотсоном представляли себе паука и муху.

Стэплтон улыбнулся.

— Что ж, тоже весьма подходяще. Скажите, Холмс, каково это — попасться в мою паутину?

Шерлок Холмс слегка пошевелился, чтобы ослабить верёвки, врезавшиеся в запястья.

— В данный момент мне немного не по себе. Однако в произошедшем я виню лишь себя самого. Я не предусмотрел, что в качестве приманки вы посадите за стол сообщника, а сами спрячетесь за дверью, чтобы оглушить меня ударом по голове.

Неожиданно Стэплтон откинул голову и издал сдавленный вопль. Холмс не сразу сообразил, что это — начало приступа смеха. Странная вспышка Стэплтона переросла в продолжительный и пронзительный вой, долженствующий изобразить веселье. Это был смех сумасшедшего. Наконец Стэплтону удалось овладеть собой.

— Сообщник? — воскликнул он, смахивая с глаз слёзы смеха. — Мой друг, сидящий за столом?

Лицо его по-прежнему искажала жуткая гримаса, а напряжённый голос говорил о том, что он продолжает сдерживать смех. Быстрым резким движением он усадил беспомощного сыщика. Холмс сжал зубы, когда верёвки ещё глубже врезались ему в запястья.

— Позвольте представить вас моему компаньону, Холмс.

Стэплтон поднёс к столу масляную лампу и осветил сидящую там молчаливую фигуру. Холмс увидел, что за сообщника Стэплтона он принял манекен. Огорчённое выражение на лице сыщика вызвало у Стэплтона новый приступ безудержного смеха.

— Кто бы мог подумать! — прокаркал он. — Шерлока Холмса, знаменитого сыщика, надул манекен! Признаться, не слишком достойное завершение карьеры.

— Идея просто замечательная[7] — мои поздравления. Но уверяю вас, пока я не намерен завершать свою карьеру, — заявил Холмс.

— Пустые угрозы. Соломинка, дорогой мой Холмс, за которую хватается утопающий. Ей-богу, господин сыщик, вы и есть утопающий. — Стэплтон, презрительно покосившись на Холмса, достал из кармана потёртые часы с крышкой. — Каким бы увлекательным ни был наш разговор, — продолжал он, пряча часы обратно в карман, — боюсь, я вынужден его прервать. Сейчас должен подъехать мой кэб, и я не хотел бы заставлять возницу ждать. Итак, прощайте, Шерлок Холмс. Невозможно описать словами, как я рад, что мои поиски возмездия столь быстро увенчались успехом. Долгое преследование доставило бы мне большие неудобства. Титул Баскервилей всё ещё ускользает от меня, но я знаю, как сделать его своим. Да, он будет принадлежать мне.

Несмотря на спокойный, почти благоразумный тон этого заявления, фанатическое выражение испачканного лица Стэплтона и его дико блуждающие глаза говорили Холмсу о том, что этот умнейший из преступников быстро утрачивает рассудок. Стэплтон вряд ли смог бы теперь унаследовать титул Баскервилей, но он даже не осознавал этого. Сыщик понимал, что эти две мании — месть Холмсу и водворение в качестве хозяина в Баскервиль-Холле — заставили Стэплтона утратить связь с реальностью.

— Жаль, меня здесь не будет, чтобы увидеть, как с вас будет «снят покров земного чувства», как выразился Шекспир, но не меньшее удовольствие мне доставит чтение вашего некролога в газетах. Надеюсь, пресса отдаст вам должное. — Стэплтон подошёл к двери. — Теперь мне и впрямь надо идти. Не вставайте, пожалуйста. Ах, да вы и не сможете. Как глупо с моей стороны. Но я позабочусь, чтобы вы здесь не замёрзли.