Шерлок Холмс: прекрасный новый мир

Я учтиво подал фройляйн Клозе платок. Она вытерла слёзы. Штольц вернулся к теме разговора.

— Немецкие футболисты носят траур. Берлинцы думают, что смерть осьминога не была вызвана естественными причинами, и теперь требуют провести расследование. Но я не приспособлен для применения дедуктивного метода в сыске. Холмсу придётся вернуться к своей профессии.

— Но я должен сохранять инкогнито! — отозвался Холмс. — Допустим, я выдам себя за детектива Готлиба Хаузера. Но для тех, кто знает меня под этим именем, я не сыщик. Остаётся допустить, что я выберу новый псевдоним. Но ведь сыщик, которому доверят это расследование, должен быть авторитетным. Я слышал о Фрице фон Вальдбауме из Данцига. Представьте, что будет, если окажется, что он спокойно живёт в Данциге, и в Берлине его не должно быть.

— Тогда выдайте себя за представителя герра Вальдбаума, — предложил Штольц.

— Браво! Я проведу расследование под видом герра Ганса Фихтенбаума [27].

Мы с Холмсом отправились в Берлинский зоопарк, где совсем недавно жил самый необычный осьминог в истории Германии. Ради него в зоопарке был выстроен аквариум, на трёх этажах которого обитали и многие другие беспозвоночные, рептилии и рыбы [28]. У Слоновьих ворот, названных так по скульптурам двух слонов, нас встретил герр Грюнер, директор Зоопарка.

— Вы помощник Фрица фон Вальдбаума из Данцига, и вас зовут Ганс Фихтенбаум? — осведомился герр Грюнер. — Можно подумать, будто в немецком сыске служат одни евреи-ашкенази!

— Вы думаете, у немцев нет таких фамилий? Ближе к делу. Покажите мне Великого Пауля.

На первом этаже мы остановились перед аквариумом, где за слоем воды виднелся мёртвый осьминог. Я никогда не был ветеринаром, но мне удалось отметить, что щупальца осьминога были неестественно скрючены. Холмс, глаза которого скрывали тёмные очки, внимательно осмотрел помещение и лишь затем стал осматривать осьминога. Перед стеклянной стенкой стоял высокий стул. Я удивился тому, с каким подозрением Холмс осматривал аквариум.

— Пойдём обратно, герр Сименс, — прошептал Холмс и потянул меня за рукав. Я покорно пошёл за ним, пока на улице нас не встретил автомобиль, где сидел Штольц с почтальонской сумкой.

— Могу ли я поздравить вас с успехом?

— Причины смерти ясны.

— Но почему вы ничего не сказали им? — возмутился я. — Неужели вы относитесь к осьминогу Паулю как обыкновеннейшему моллюску и не хотите раскрыть немцам причины смерти их кумира?

— Тише, герр Сименс. Уходим отсюда.

Мы вернулись в гостиницу и после ужина отошли ко сну, не зная, что ждёт нас впереди. Сквозь сон я услышал треск автомобиля, который обернулся скрежетом. Ничего не понимая, я снова заснул. Сквозь сон послышался телефонный звонок. Через минуту в номер постучался коридорный.

— Герр Хаузер, вас просят к аппарату.

— Что случилось? — проворчал Холмс. Тем не менее, он послушался и, обувшись, пошёл к телефону.

Вскоре он вернулся, держась за голову.

— Что случилось, герр Хаузер? — спросил Штирлиц, который, даже только что проснувшись, не забывал о конспирации.

— Господи, одна смерть за другой! Как такое могло произойти, ума не приложу!

— Говорите толком, что случилось!

— Герр Штольц погиб, разбившись во время езды на автомобиле.

Мы мигом забыли про сон, уставившись на Холмса во все глаза.

— Ночью?

— Фройляйн Клозе сообщила, что Штольц сел в автомобиль и проехал с Унтер-ден-Линден по Шарлоттенбургскому шоссе [29], после чего затормозил в центре парка Тиргартен и вылетел из автомобиля. Очевидно, он разбился при ударе о дорогу. Мы потеряли союзника.

— Мы должны осмотреть место трагедии, — сказал Исаев, проявив хладнокровие при известии о трагедии.

Швейцар хмуро взглянул на деловитых постояльцев, когда мы отправились в парк. Я был недоволен развернувшимися событиями. Лес является для немцев частью их культуры. Тиргартен как раз и представляет собой участок леса в черте Берлина. Когда-то братья Гримм гуляли по этому парку, чтобы обрести тишину и восстановить qui'etude [30]. Теперь же в этом замечательном парке лежал труп.

— Но в чём причины гибели? Неужели алкогольное опьянение? — спросил Исаев.

— Такой вариант крайне сомнителен. Мы знаем, что Штольц был трезвенником.

— Это не совсем верно. Он признался, что, в отличие от большинства немцев, не пьёт ни пиво, ни шнапс. Но о неупотреблении других алкогольных напитков и речи не шло. Также не стоит забывать и о наркотическом опьянении, герр Хаузер.

В Тиргартене нас встретила фройляйн Клозе. Она тяжело дышала, приложив руку к груди, шляпка была надета в спешке, так как самодельная вуаль была сбоку. Едва увидев нас, она разразилась рыданием.

— Он… он лежит в центре парка…

— Боже, только истеричек нам здесь не хватало! — произнёс Холмс.

— Прекратите рыдать! — строго сказал я. — Отрицательные эмоции приближают старение организма.

Эти слова подействовали на девушку волшебным образом, ибо она тут же перестала плакать.

— Очевидно, Штольц врезался в колонну Победы, — предположил Исаев. Ни одной эмоции не отразилось на его лице.

Фройляйн Клозе удивлённо подняла влажные глаза.