Шерлок Холмс против марсиан

– Без сомнения. И призраки Лиггинсов, и силы, которые призвала малютка Дженни, и многое другое.

Граф прогулялся по границе света и тьмы, собираясь с мыслями. Временами его макинтош и фрак полностью сливались с ночной тьмой, а белая манишка казалась бликом костра.

– Вы ведь не занимаетесь делами, связанными с мистикой? – спросил он, остановившись в трех шагах от Холмса. – С оккультизмом? С магией, не побоюсь этого слова? Ваши интересы всецело лежат в области рационального, того, что может быть объяснено логикой и наукой. Ведь так?

– Допустим. Продолжайте, граф, прошу вас.

Ледяная любезность в голосе Холмса могла бы заморозить Гольфстрим. Но граф и сам был холоден, как стылое дуновение ноября.

– В этом захолустном городке пробудилась мощь, о которой вы не имеете ни малейшего понятия. Ее не разложить по полочкам логики. Ее не распять на кресте науки. Мой вам совет, мистер Холмс, и вам, дорогой доктор Ватсон: подписывайте контракт с «Эмэрикен Мутоскоп энд Биограф» и уезжайте из Молдона. Ловите грабителей и убийц, лечите пациентов, пишите мемуары. А о том, чему были свидетелями здесь, рекомендую забыть. Тогда, надеюсь, восставшее ото сна чудовище забудет о вас…

– Простите, что я перебиваю вас, граф, – внезапно вмешался доктор. – Но, как врач, я не имею права молчать! Судя по вашей бледности и ряду других признаков, у вас малокровие в запущенной форме. Замечу, что эту болезнь я наблюдал у многих, кто был излишне склонен к спиритизму и прочей чертовщине. Взгляните на себя в зеркало: краше, извините, в гроб кладут! Вам следует ежедневно пить морковный и свекольный сок. Также рекомендую отвары полыни и шиповника, орехи с медом… Да, и еще чеснок. Непременно чеснок! Граф, вам надо, не откладывая в долгий ящик, принять меры…

– Вы совершенно правы, доктор, – кивнул граф. – Я приму меры. Я обязательно приму меры.

Он сделал шаг назад – и растворился в ночных тенях.

Интермедия Ужас-ужас?

…на какую-то минуту мне вдруг представилось, что все вернулось на круги своя. Нет и никогда не было марсиан, войны, хаоса, бегства, трагедии человеческих смертей. Не было грозных и удивительных событий: героической гибели «Сына грома», горящих домов, испуганной девочки, чудесным образом остановившей боевые треножники. Не было шести изматывающих дней и бессонных ночей в госпитале. Все случившееся – сон, причудливый и страшный. Мне ведь почти удалось убедить в этом малютку Дженни! Сейчас я проснусь, и…

Мобильник, мать его!

Мой палец завис над клавишей «Enter».

– Да! Слушаю!

– Снегирь, купи хлеба.

– Настя, я очень занят. Не знаю, когда буду.

– Ты в «ночном»?

– Да.

«Ночное» – ликвидация последствий взлома – это была единственная причина, которая позволяла мне сказать Насте прямым текстом: «Я очень занят.» Все остальные случаи требовали околичностей и двусмысленностей. Иначе Настя, солнце мое, страшно обижалась. Ах, ты занят, а я не занята, вечно тебя не допросишься… У каждого свои тараканы.

– Прямой массаж сердца? А, Снегирь?

– Прямой массаж прямой кишки. Что там Мишка?

– Удрал на каток.

– Ладно, двигаться полезно. Пацан должен быть тощим.

– Он и так – одни ребра…

Не прекращая разговора, я вбросил абзац в систему. Намек «нет и никогда не было» – аналог стакана с шипучим «Фервексом». Сбить температуру, снять озноб. Вброс прошел, как по маслу. Я командовал по админке, таким мачо ни одна мучача не откажет. Оставалось надеяться, что это будет свеча в воспаленную задницу, а не лопата дерьма на вентилятор.

…да, почтенная публика. Грубиян. Каюсь, бью челом. Мо́ю рот с мылом – не помогает.

– Снегирь!

А это уже Тюня. Изучает очередной выкидыш принтера.

– Ну все, Настёна. Извини, труба зовет.

– Хлеба купи…

– Куплю!

Отрубив связь, я повернулся к Тюне:

– Что там?

– Кошмар.

На свежей иллюстрации и впрямь царил кошмар. Забавный такой кошмарик, клоун из мира страхов. Он сидел на квадратной тумбе, исписанной заклинаниями. Впрочем, там вполне могло значиться: «Снимаю венец безбрачия: дешево, сердито» – только на языке атлантов или лемуров. Жирный дядька, покрытый чешуей, с ногами, оканчивающимися чем-то вроде конских копыт, пребывал в задумчивости. Позой он напоминал Роденовского мыслителя, разве что обе руки чинно сложил на коленях. Голова подтаявшего снеговика, борода из щупальцев. На спине – скатка из перепончатых крыльев.

– Русалка, – сказала Тюня. – Мужского пола.

– Русал, – уточнил я. – По паспорту – Ктулху.

Надпись под рисунком, фактически – эскизом, была со мной согласна: «A sketch of the fictional character Cthulhu, drawn by his creator, H. P. Lovecraft».