Шерлок Холмс пускается в погоню

– Вздор! Можете прохлаждаться в пабе, если вам угодно, мистер Холмс, но у меня в Хаммерсмите служебные дела, и я никуда отсюда не уйду до одиннадцати часов, – возразил Лестрейд и уселся на скамейку посреди платформы.

Я же, привыкший верить Холмсу, поднялся вместе с ним в заведение, незатейливо именуемое «Чайник и котелок», и выпил пинту пива, все время беспокойно поглядывая на платформу, где Лестрейд уже расхаживал взад и вперед. Вскоре Холмс посмотрел на часы и встал. Оставив на столе несколько монет, он неторопливо двинулся в сторону платформы. Я сверился со своим хронометром и отметил, что уже без малого четверть двенадцатого.

Мы вернулись к Лестрейду и стояли молча почти до одиннадцати двадцати пяти, когда наконец терпение инспектора лопнуло.

– Да где же этот чертов поезд?! – сорвался он. – И откуда, черт побери, вам было заранее известно, что он задержится?

– Элементарно, дорогой инспектор, – прогулочной тростью Холмс указал на флаги и вымпелы, развешанные по всей станции. – Эти полотнища напомнили мне о заметке, что я прочел в утренней газете. Сегодня открывается первая электрифицированная железная дорога, соединяющая Сити с Южным Лондоном. Торжественная церемония по этому поводу, на которой присутствовал сам принц Уэльский, проходила на станции Стокуэлл с десяти тридцати до одиннадцати часов. Она, как я и предполагал, замедлила движение поездов по меньшей мере минут на двадцать. Эти безвкусные украшения, несомненно, развесили в честь празднества.

Лестрейд, кажется, что-то такое припомнил:

– И вы бросили меня тут одного изнемогать от ожидания, да?

– Я был уверен, что столь опытный сыщик, как вы, предусмотрел задержку и остался на платформе лишь потому, что не испытывал желания промочить горло.

Слова Холмса сочились сарказмом. Я вновь закашлялся, скрывая смех.

– Да-да. Конечно, – промямлил Лестрейд и поднял глаза на флаги. – Возмутительная безответственность.

– Совершенно верно, инспектор, – согласился Холмс. – Уверенная поступь промышленного прогресса то помогает сыску, то мешает ему. Станем ли мы благодарить прогресс за первое и бранить за второе? – Холмс указал концом трости на ближайшее железнодорожное полотно: – А! Вот и наш запоздалый поезд, если я не ошибаюсь.

Секундой позже пыхтящий состав вполз на станцию. Пассажирские вагоны также были украшены растяжками и вымпелами, которые отрывисто хлопали на ветру и будто рукоплескали Холмсу, дразня инспектора.

– Возмутительная безответственность, – повторил Лестрейд, пока мы усаживались в вагон первого класса.

Я снова «прокашлялся».

Как только мы заняли места и поезд набрал скорость, Холмс принялся рассуждать вслух:

– А где был наш лесоруб во время второго убийства, инспектор? Что там у него за алиби?

– Трактир «Крюк и ножницы» в Шепердс-Буше расположен в миле на юг от места преступления. Его хозяин готов подтвердить под присягой, что Холлис провел там весь вечер и был слишком пьян даже для того, чтобы добраться до двери, не говоря уже о двухмильной прогулке с целью снять трезвому охраннику голову с плеч.

– И кто может подтвердить историю трактирщика?

– Двое. Во-первых, дочь лесоруба, которая, как обычно, была с ним в трактире той ночью.

Я выразил недоверие, громко хмыкнув:

– Он что, среди ночи в метель потащил свою маленькую дочку в трактир?

– Мать бедняжки скончалась родами, и Холлис вынужден повсюду таскать девчушку за собой, – объяснил Лестрейд. – Констебль узнал от нее, что в ночь второго убийства они с отцом оставались в трактире до рассвета.

– А во-вторых? – поинтересовался я.

– Жена трактирщика из жалости обычно забирает малютку в комнаты над трактиром, чтобы та поиграла с ее ребятишками. А тем временем папаша внизу накачивается элем и засыпает до утра. Трактирщица готова поклясться, что в девять уложила девочку вместе со своими детьми. После она по доброте душевной – три часа до и два часа после убийства – каждые десять минут проверяла, не намерен ли Холлис покинуть трактир. Так вот, он даже с места не сдвинулся.

– Значит, преступление было совершено около полуночи. Верно, инспектор? – предположил Холмс.

– Ближе к двенадцати.

– А первое, как вы упоминали, случилось ближе к утру?

– Да. По утверждению тюремного доктора, взявшего на себя роль патологоанатома, смерть первой жертвы наступила между часом тридцатью и двумя тридцатью ночи.

– Очень хорошо. Спасибо, инспектор.

Холмс откинулся на спинку, после чего замолчал и задумчиво уставился в окно. Мы с Лестрейдом до конца поездки развлекали друг друга разговорами о Новом Скотленд-Ярде и других вещах, не имеющих никакого отношения к убийствам.

Как только мы сошли на станции в Шепердс-Буше, к Лестрейду подошел констебль, отдал честь и представился как сержант Куин.

Лестрейд отсалютовал в ответ и указал на нас:

– Это мистер Шерлок Холмс и его компаньон доктор Уотсон. Они должны иметь доступ ко всем материалам дела наравне со мной. А теперь, будьте добры, Куин, отведите нас к местам преступлений.

– Как скажете, сэр, – кивнул тот с улыбкой и пригласил к ожидавшему экипажу.

– Что насчет нашего багажа? – осведомился я.