Шерловая искра

Оба моих защитника хоть и были мужиками титулованными и совсем не бедными, спартанские условия путешествия воспринимали очень спокойно. Сказывался опыт военно-полевой жизни. Более того, мне кажется, вот эти ночёвки под открытым небом были им более приятны, чем остановки на многолюдных постоялых дворах и в тавернах, встречавшихся на пути.

Мелькор каждый раз добросовестно интересовался, не устала ли я от походного быта и не желаю ли, чтобы обоз встал на отдых в «приличном месте», но мне и так было очень хорошо. Не знаю, водятся ли в местных гостиничных номерах клопы, проверять не тянуло. Как и ужинать в душных помещениях в общей столовской атмосфере. Не сочтите за капризы. Просто, видимо, ещё никак не могла надышаться воздухом свободы. Да и такого царского ложа, какое имелось у меня, не сможет обеспечить ни один средневековый «люкс».

Один единственный раз мы заночевали в первой попавшейся приблудной харчевне, когда обоз в дороге неожиданно накрыло дождём. И то не потому, что я сахарная и боялась растаять в своей бронебойной карете — больше испугалась за книги. Чернила — это вам не современная типография. А ну как отсыреют, мои драгоценные, попортятся — я ж себе не прощу гибель столь раритетных изданий.

В общем, данный опыт показал, что предположения относительно доисторического гостиничного комфорта оказались верны, и больше на постоялый двор я не просилась. Благо, что погода позволяла. К утру на ясный небосклон выползло солнышко, подсушило лужи, и мы с облегчением покинули придорожный «отель».

*Автор Леонид Чернышов.

25

А после случилось небольшое отклонение в маршруте.

Рон уговорил Мелькора сделать небольшой крюк, чтобы заехать к родителям своего сослуживца.

— Отец, они не ридгоны, но всё же высокородные фаранды. Я тебя прошу, позволь повстречаться с родителями этого парня, я обещал, что, если случится возможность — обязательно это сделаю, передам живой привет от сына. Мы с ним в разных отрядах служили, но в одном месте раны зализывали. Отважный воин, весельчак и честный друг.

— Согласен, Рон, мы должны исполнять данное слово, значит поворачиваем на Дорос. А как его занесло на границу с Мархаратом? Такой же баламут, как ты? — насмешливо поддел старший младшего.

— Да нет. — смутился тот, — Третий сын фаранда*, сам понимаешь… вот и подался зарабатывать себе звания, громкое имя и боевую славу в военной службе.

В итоге, наши возницы по указанию главного руководителя экспедиции изменили траекторию заданного маршрута, и через полтора дня мы подъезжали к местечку под названием Дорос.

Вот только встреча вышла не радостной, а…

— Ронан! — в карету сына ворвался Мелькор, прерывая нашу мирную беседу на полуслове.

Лицо ридгона было бледным, как полотно, и напряжённым, жёстким, как камень. Я впервые видела отца в подобном состоянии. Даже гнев крутого нравом мужчины не смог бы, наверное, вызывать во мне такого страха, как сейчас один единственный взгляд в его заиндевевшие глаза. Ледяные мурашки пробежали по телу и шевельнули загривок.

— Что? — Рон, моментально подобравшись, подался ему навстречу, — Что, отец, говори?!

— Сам посмотри, сын.

Караван замедлил ход и через минуту совсем остановился. Мы, как и все остальные участники похода, высыпали на улицу. Люди стояли притихшие, растерянные. Флита тихонько всхлипывала в платок, прижимая к себе Кору. А я всё не могла понять причин подобной реакции.

Ну имение. Очень даже, доложу, основательное. Бароны (это по-нашему так их статус здесь можно перевести) явно хозяева рачительные — вон не хуже наших замков свой дом обустроили. И стены вокруг возвели, да не какие-нибудь, а даже с изысками — серый камень заградительного сооружения, некогда служившего исключительно защитным барьером, в наступившие мирные времена украсили белой отделкой, от чего вся конструкция теперь выглядела даже нарядно.

— Вокруг тихо, колокола не трезвонят, дым ни откуда не валит, ворота почему-то открыты… Чего все так разом сникли? — я подняла глаза выше, и сразу увидела ответ на свой вопрос.

Флаг. Чёрный траурный флаг зловеще колыхался под порывами ветра на шпиле главной башни баронского дома.

— Едем. — скомандовал Рон, и все молча исполнили сказанное.

Самые худшие опасения подтвердились. В доме готовились к похоронам. Погребению памяти сына, привет от которого Ронан не успел довезти до близких. Его друг погиб раньше.

Мне довелось в прошлой жизни хоронить родных, но я никогда, клянусь, господь миловал, никогда не видела родителей, хоронивших своих детей. Такого горя не желаю никому. Никому и никогда.

Отец и мать даже не имели возможности в последний раз обнять тело своего дитя — воина погребли на месте гибели, так как довезти его до отчего дома через половину страны не представлялось возможным. Им доставили только ценные вещи сына — их и должны положить в могилу на родовом кладбище.

Мы застали траурную процессию в момент прощания. Встали рядом. Рон на прямых, негнущихся ногах подошёл к отцу воина, склонил голову, обнял мать и что-то зашептал ей на ухо.

Как же горько могут плакать люди.