Шэрон Стоун

Говорить и ходить Шэрон начала с десяти месяцев: «Я никогда не была ребенком, мне с рождения было сорок лет». Шэрон обогнала сверстников в тот же день, когда пошла в школу: ее зачислили сразу во второй класс. Она описывает себя в детском возрасте так: «Необычный, увлеченный учебой ребенок, совершенно не стремившийся к общению со сверстниками. Я постоянно чувствовала себя не в своей тарелке. Я была абсолютно не такой, как все. Когда я пошла в школу, окружающие вдруг поняли, что я выделяюсь из массы сверстников своей взрослостью». Девочка задавала учителям такие вопросы, ответы на которые, по их мнению, она не могла еще понять. Но если они пытались ответить на них на языке, доступном детскому пониманию, Шэрон требовала более глубоких объяснений. Ее мать приходила от этого в ужас.

Дороти терялась, не зная, что делать с этой исключительно умной девочкой. Ее пугало, что дочь была так непохожа на других детей. Об отце Шэрон говорит так: «Мой отец относился к тем людям, которые считали меня белой вороной. Когда мы с братом были детьми, отец держал нас в строгости. Если я опаздывала домой хотя бы на минуту, он тут же становился у окна. Будучи ребенком, я считала его «противным». А так как я имела обыкновение вести себя не так, как другие дети, он часто воспитывал меня с помощью ремня и стула. Но теперь он стал совсем другим. Сейчас я считаю отца самым добрым и чудесным человеком на свете».

В 1961 году в семье Стоунов появилась вторая девочка — Келли, а спустя пять лет родился второй сын — Патрик. Келли рассказывает, что если уж отец выходил из себя, то всерьез. Он не жалел ремня, и если дети чувствовали, что им не миновать порки, то они пытались засунуть под пижаму книжку или комиксы для смягчения ударов. И все-таки Джозеф не был патриархальным тираном. Он хотел, чтобы его дочери смогли твердо стоять на ногах, и учил их тому же, чему и сыновей, в том числе и обращению с оружием. Обе дочери хорошо стреляли из охотничьих ружей. Старший брат Майкл вспоминает, что в детстве Шэрон была «крепкой маленькой девчонкой, которая умела стрелять из ружья, ловить рыбу и насаживать наживку на крючок».

Джозеф мечтал о том, чтобы дочери сделали в жизни карьеру. Особые надежды он возлагал на Шэрон. В детстве она еще не осознавала своей исключительности, лишь чувствовала, что была не такой, как все. Обычные детские игры быстро ей надоедали, и она предпочитала проводить время, предназначенное в школе для игр, за чтением книг.

Шэрон вспоминает: «В школе я была гадким утенком. Там успех измеряется умением быть как все. А я всегда ощущала себя белой вороной и вместо того, чтобы побежать со всеми во двор, я забивалась с фонариком в туалете в угол и читала». Она пришла к выводу, что с ней что-то не в порядке, раз ее слова и поступки вызывали у взрослых досаду. Например, еще в пятилетнем возрасте Шэрон уже исправляла неправильную речь матери. Все это привело к тому, что Шэрон стала считать себя неудачницей.

Майкл вспоминает: «Я не раз слышал, как она разговаривала сама с собой. Она была вечно погружена в чтение. Она была способной. Взгляните на ее рисунки и сразу поймете, что на них лежит печать одаренности».

Одним из самых сильных увлечений Шэрон было кино: «С шестилетнего возраста, увидев игру Фреда Астера и Джинджер Роджерс, я уже знала, что буду актрисой». Впоследствии для семьи не явилось неожиданностью то, что Шэрон стала киноактрисой. Она начинала ставить спектакли в семейном гараже, натянув простыню на стену и отгородив место для сцены. Она сама распределяла роли между братьями и сестрой, сама решала, какую пьесу следует поставить, и выступала в роли режиссера. Мать помогала девочкам шить костюмы. Особой популярностью у соседей пользовалась их постановка такой классической вещи, как «Гензель и Гретель».

В раннем возрасте Шэрон прошла через целую серию тестов на интеллект, она была, по ее словам, «подопытным кроликом или белкой в колесе». Коэффициент интеллектуального развития оказался высоким — 154. Тесты выявили ее предрасположенность к циклу естественных наук, к технике и математике. Отец сказал Шэрон, что у нее есть прекрасная перспектива выбрать профессию из области техники. На что девочка ответила: «Я уверена, что смогла бы сделать карьеру химика или инженера, но, по-моему, мне лучше стать адвокатом». Однако вечерами, лежа в детской на придвинутых друг к другу кроватях, девочки обсуждали свои мечты: Келли хотела стать медсестрой, а Шэрон — кинозвездой.

По свидетельству Майкла, что бы ни думал отец по поводу идеальной карьеры для Шэрон, он всегда подчеркивал, что дочь может выбрать любую дорогу, какую только пожелает. Он никогда не говорил ни одной из дочерей: «Дорогая, я считаю, что тебе было бы лучше остаться дома и постараться удачно выйти замуж».