Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!

В столовой меня уже ожидала Изуверка Кэт, или мадам Катрация бин Гоблих, лучшая учительница манер на всю столицу. Еще я называла ее про себя Кастрация, и прозвище ей полностью подходило. Видимо, от нее живым никто не уходил, соответственно пожаловаться на творимый этой дамой произвол было некому.

— Мадемуазель Александра! — С радостной улыбкой анаконды эта высушенная этикетом вобла приблизилась ко мне мотыляя платком в руках.

Я тяжко вздохнула и уселась на краешек стула с высокой спинкой, потому что опираться на спинку стула считается неприличным. То-то я смотрю, все наши гости только неприличным и занимались!

Мадам Кастрация восторженно закивала громадным носом, с садистским удовольствием привязав меня к несчастному стулу платком для придания мне нужной (по ее ГОСТу!) осанки.

— Приступим! — заявила Изуверка Кэт, вызвав у меня внутреннюю дрожь.

В этот время в столовую ввалился запыхавшийся сьен и от увиденной картины застыл роденовским мыслителем.

— Присоединяйтесь! — радушно проскрипела я вместе со стулом. Во мне бурлило злорадство.

Риммо сел напротив меня, не ожидая подвоха. Счас! Должна же у меня быть хоть какая-то радость в жизни? Мой послужной список был просто обязан пополниться зверски замученным айром!

— Мадам Гоблих, — закатила я глаза. — Сьен Стриг так много слышал о вашей методе преподавания, что решил сам испытать ее, чтобы потом применить это в своей стране.

У обоих фигурантов глаза стали большие и та-а-акие наивные! Одна искренне поверила в пользу просвещения, а второй никак не мог поверить своему «счастью».

— Что вы, сьен, — поддразнила я, когда Кастрация приблизилась к нему с новым платком, выуженным ею практически из воздуха. — Никак испугались двух слабых дам?

Айр был вынужден принять мой вызов. Не успел он оглянуться — и оказался примотан к стулу широким, свернутым в жгут платком, точно таким же способом, как и я — за плечи! В этой позе можно было только отступать! Вместе со стулом! Ага. А вперед — никак. Ни-ни, ни на сантиметр. Можно только повиснуть в путах, высунув язык от напряжения.

Изуверка Кэт заскакала вокруг нас экзальтированным Мефистофелем и повязала нам салфетки. Мне повязала, а мужику затянула и пощупала — настоящий ли. Я все видела!

— Итак! — счастливо воскликнула мучительница, не сводя горящих фанатизмом глаз с резко погрустневшего айра. — Сегодня мы начнем с овсянки!

Риммо скривился, я порадовалась, побуждаемая мстительностью и злопыхательством: это мы уже проходили, и я знала, чего ожидать.

— Но помните! — Кастрация воздела свои руки-зубочистки к потолку. — Локти должны быть прижаты к телу! Над столом порхают только кисти рук!

— Угу, — кивнула я. — И тут перед вами ставят еду! И вы не можете до нее дотянуться!

— Это мелочь! — отрезала Гоблих.

— Я бы так не сказала… — заметила я, наблюдая, как ливрейный слуга накладывает нам в тарелки одну ложку овсянки. — Мы сюда все же поесть пришли.

Айр дернулся в путах, пытаясь достать кончиками пальцев ложку. У гибкого, сильного, рослого оборотня это получилось аж с пятого раза.

Я с неприкрытым удовольствием наблюдала, как он с громадным трудом дотянулся до тарелки и попытался подтащить ее к себе. Ага, умный какой! И тут же получил по руке линейкой.

— Сидеть! — взвизгнула дрессировщица-этикетчица. — Все стоит правильно! Ешьте!

— А вы, мадемуазель? — сделал попытку откосить Стриг.

— А у меня от овсянки несварение желудка, — поделилась я с ним самым сокровенным.

Айр раздул ноздри и кинулся в неравный бой. Кончик ложки в кашу. Ко рту. В кашу. Ко рту. И так тридцать раз! Под неусыпным надзором Кастрации.

Когда несчастный доел свою мизерную порцию, у него был вид замученного покорителя Эвереста. Просто он не знал, что впереди нас ждут яйца!

— Великолепно! — обрадовалась садистка со стажем и одобрительно похлопала взмокшего оборотня по плечу. — У вас прекрасные манеры! А теперь покажите мадемуазель Александре, как следует вкушать яйца всмятку!

Риммо скуксился, словно прошлогодний валенок на солнце, и заскрипел зубами, когда перед ним поставили вареное яйцо на подставке и выложили специальный нож и кофейную ложечку.

— Мадемуазель Александра? — Сьен глазами предложил мне опробовать сие яство первой.

— Извините, — не скрывая удовольствия, вовсю развлекалась я, — у меня на сей продукт жестокая аллергия!

Естественно, если мне накануне скормили целую корзину этой гадости, пока научили правильно есть куриные яйца! В результате добились только одного: я дала себе священную нерушимую клятву — даже под дулом пистолета никогда в жизни вареное яйцо в рот не возьму!

Я полчаса развлекалась, глядя, как здоровенный мужик ковыряет яйцо, стараясь держать себя в рамках приличия и не покусать Кастрацию насмерть. Надо бы его предупредить, что ею он точно не насытится, а вот отравиться может! Запросто.

У нее девяностопроцентное содержание яда в организме. Остальное — кислота. Серная и соляная в равных пропорциях.

Не успела! Изуверка Кэт нависла над беднягой и проорала ему в ухо:

— Вы так эстетично это вкушаете, милорд! Просто хочется поменяться местами…