Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!

Количество пропавших кружев, ажурных чулок и дамских шпилек вообще не поддавалось исчислению. Солили они их, что ли?

Жаловаться тете было бесполезно. Графиня всегда отделывалась одной изумительной фразой: «Вы не умеете обращаться с прислугой! Челядь просто выполняет свои обязанности!»

Если так же строили коммунизм, то тогда мне понятно, почему мы живем при капитализме! Теоретическом, ибо с практикой у нас всегда плохо. Пока мы будем «закладывать вон ту фиговину на эту хреновину» и чинить все, начиная от стен и заканчивая ракетами, кувалдой или молотком, а также думать, что «авось» — это главный двигатель прогресса, то жить мы будем… наверное.

Поразмыслив философски, пришла к естественному выводу… мне еще хуже — тут абсолютная монархия и: «Все будет так, как я сказал!»

В перерывах между грустными выводами я оделась и без особой охоты потащилась к тете на разборки.

Лоретта валялась в будуаре на широкой атласной полосатой кушетке и изображала скорбь всего мира: и этого и загробного.

— Доброе утро, тетя! — радостно поприветствовала ее я, сообразив, что если кому-то хуже, чем мне, то я еще поживу.

— И это ты называешь «добрым»? — простонала графиня, держась одной рукой за голову, второй обмахиваясь надушенным платочком. — Зачем ты спалила Ванде волосы?

— Случайно, — пожала я плечами.

— А она сказала, что умышленно, — вредничала графиня, занюхивая фразу платком.

— Ну-у, если она сказала-а-а, — протянула я. — Свидетелей не было, значит — шансы пятьдесят на пятьдесят. Отсюда делаем вывод: это было случайно, но с умыслом…

— Александра, — простонала тетя. — С таким характером ты навсегда останешься старой девой!

— И что в этом плохого? — изумилась я. — Лучше быть старой девой, чем старым козлом! И вообще… — Я присела рядом с Лореттой и принялась загибать пальцы. — Никаких грязных вонючих носков, никто не вытесняет тебя с кровати своим эго, не выдирает одеяло, не нужно готовить еду целый день, чтобы тебе потом сказали: «Так, я перекусил, а где обед?..» И все в том же духе. Кому от того, что я стану старой девой, будет плохо?

— Хватит! — Графиня попыталась меня удушить. — Ты не понимаешь, какая на тебе лежит ответственность!

— За что? — вскинула я брови.

— За мир! — патетически воскликнула тетя, ломая руки. Доломалась до того, что сама в них запуталась.

— Я и спрашиваю: за что? За что мне так страдать? — пояснила я, отодвигаясь от гордиева узла из тетушки.

— Неблагодарная! — Лоретта все же расцепилась, дотянулась до столика и швырнула в меня толстой книгой.

Я поймала. Книга раскрылась на картинке, где четыре толстые тетки нескромно тыкали пальцами в четырех мужиков, один из которых подозрительно напоминал подушечку для иголок из айра. Оборотень экзальтированно щурился и пытался дотянуться до тетки. Отомстить хотел, что ли?

Помимо всего прочего, по углам картинки парили упитанные младенцы в набедренных повязках из памперсов и жевали погремушки в виде горнов.

— Это кто? — поинтересовалась я.

— Пресветлая Царица в день ее пришествия, — недовольно ответила Лоретта. — Здесь она благословляет четыре расы нашего мира.

— Как все запущено, — пробормотала я себе под нос, отчетливо понимая: если бы меня благословила такая тетенька, то я бы просто не выжила! Мужики вон еле стояли, где уж мне-то…

— А теперь о главном! — таинственно сказала графиня, принимая трагическую позу гидры. — Как ты объяснишь вчерашнее происшествие?

— Никак, — пожала я плечами.

— Тогда тебе объясню я! — зловеще пообещала тетя голосом укуренного маньяка со стажем.

Я насторожилась. Обычно после этой фразы раздается безумный смех за кадром и главный злодей начинает длинно и витиевато излагать свою теорию завоевания мира.

— Если ты останешься с Грэгом, то тебя убьют на третьи сутки, — заявила мне Лоретта. Потом подумала и исправилась: — Нет, на вторые. Отравят.

— Зачем?! Почему? — Я несколько удивилась. Лихо у них тут! Сегодня — официальная любовница, завтра — труп!

— На то есть тысяча причин, — тоном утомленной солнцем старой придворной кокетки вещала графиня. — Все их перечислять долго и утомительно. Но основная — политика. Есть определенный расклад сил, и никто не допустит к телу наследника не пойми кого в качестве фаворитки. — Вздохнула. — Ни одна политическая партия на это не пойдет.

— Другие перспективы есть? — нахмурилась я, наотрез отказываясь глотать всякую ядовитую гадость. Так можно и цвет лица испортить!

— Есть. — На лице Лоретты нарисовалось нескрываемое наслаждение, переходящее в эротический экстаз. — Выйти замуж!

— Может, лучше в Академию? — выдала я другую альтернативу.

— И сразу к Грэгу в постель? — позлорадствовала тетя. — И через два дня в могилу? — Решительно взмахнув рукой: — Нет, только замуж!

— А в монастырь? — выродила я третий вариант.

— Не возьмут, — хмыкнула гер Дальвинг. — Потому что я первая буду свидетельствовать о потере тобой чистоты и целомудрия. В таких случаях ждут решения преосвященной матери Феодоры и приличного взноса в казну монастыря.

— И?.. — Я почувствовала недоговоренность.