Шерсть и снег

Жулия накрыла на стол. У нее в обычае было сначала накормить мужчин, только после этого садились она, свекровь и дети. Поэтому она поставила три тарелки — одна предназначалась для Антеро. Лежа на кровати, Рикардо, чтобы хоть что-нибудь сказать, завел разговор о погоде. Он удивлялся, почему до сих пор не выпал снег.

Орасио что-то пробормотал в ответ. И тут Рикардо спросил его:

— Вы пойдете сегодня к Маррете?

— Если дождь перестанет, пойду.

— Перестанет, — сказал Рикардо. — Он уже проходит. Я тоже пойду.

Но Жулия накинулась на него:

— Ты собираешься выходить в такую погоду? Только не жалуйся потом на свой ревматизм!

— Мне нужно поговорить с Марретой, — сухо ответил Рикардо.

Жулия время от времени вздыхала и, казалось, прислушивалась к ночи, к дождю, к доносившимся снаружи звукам. Суп у нее был готов, но она продолжала держать его на огне. Наконец Рикардо потребовал подать ужин. Жулия медлила. Только когда дождь совсем прекратился, она не спеша сняла кастрюлю с очага…

Рикардо и Орасио уселись за стол. Много вечеров тарелка Антеро стояла пустая. Но никогда это не было так неприятно Жулии, как сегодня. Мужчины начали есть суп. Жулия обратилась к Орасио:

— Мне сказали, что Мануэл Пейшото подыскивает для вас другую квартиру… — Она замолчала, но тут же почувствовала необходимость излить на кого-нибудь горечь и раздражение, вызванные поведением сына. — Если вы думаете, что мы на вас наживаемся, съезжайте — и поскорее!

Рикардо поднял голову:

— Эх, жена! Неужели нельзя было отложить этот разговор до другого раза?

Жулия замолчала.

— Не принимайте это близко к сердцу, — стал оправдываться Орасио. — Мне у вас хорошо, и я всем доволен. Но дело в том, что я мало зарабатываю, поэтому и просил Пейшото выяснить, нельзя ли где-нибудь устроиться подешевле. Но всюду одна цена… Считайте, что ничего не произошло…

Жулия и Рикардо молчали. Малыши таращили на него глаза.

— Мне бы не хотелось с вами расставаться… Я не уйду, если вы меня не выгоните…

Супруги продолжали молчать. Наконец Рикардо сказал:

— Не будем об этом говорить. Мы бы не хотели, конечно, чтобы вы жили у нас против своей воли. Но если не найдете ничего лучшего, оставайтесь. Вы нам нравитесь.

Снаружи раздались шаги. Жулия прислушалась, но шаги удалились.

Сразу же после ужина Рикардо и Орасио вышли. Проходя мимо дома Трамагала, Рикардо остановился:

— Идите, я догоню вас. Мне нужно кое-что сказать Трамагалу.

Орасио зашагал дальше. Он совершал этот путь почти каждый вечер. Старый ткач стал его лучшим другом. Вначале Орасио часто ходил к Мануэлу Пейшото, но потом постепенно привязался к Маррете, который был приветливее и значительно умнее других рабочих.

Маррета жил один в маленьком домике у реки. У него не было никого, кроме сына в Америке, о котором он всегда говорил с грустью, жалуясь, что тот перестал писать и забыл отца.

Маррета был вегетарианцем и эсперантистом. Он горячо отстаивал растительную пищу и не менее горячо проповедовал преимущества единого языка для всего человечества. Он защищал свои убеждения с такой нетерпимостью, словно речь шла о религии. Жил он очень скромно — сам варил себе овощи, ничего не приобретал из вещей. Почти весь свой заработок Маррета тратил на брошюры и переписку с иностранными эсперантистами. Правда, он мог это делать лишь тогда, когда никто из рабочих не просил у него взаймы. Зная характер Марреты, мало кто возвращал ему долг; а если и возвращал, то только затем, чтобы позднее попросить большую сумму.

Маррете нужны были деньги главным образом на приобретение почтовых марок. Посылать письма эсперантистам других стран и получать от них ответы стало для него делом жизни, всепоглощающей страстью. Начав переписываться с венгерскими эсперантистами, он заинтересовался Венгрией и решил изучить жизнь этой страны. Много лет кряду при каждом удобном и неудобном случае он упоминал о Венгрии…

В Алдейя-до-Карвальо Маррета завербовал лишь несколько приверженцев международного языка, а для вегетарианства не завоевал ни одного. Напрасно он всех уверял, что растительная пища укрепляет здоровье и удлиняет жизнь. Особенно противились его пропаганде женщины. Более консервативные, чем мужчины, они пренебрежительно заявляли, что им осточертела картошка, которую они едят с самого рождения, и они предпочитают каждый день есть мясо. Бифштекс! Жареная баранья ножка! Пусть им только дадут!