Шерсть седой овцы (СИ)

«Понимаю… Жить такой жизнью – не айс, но… зато ты ещё живая, разве нет?» - я разговаривал с набитым ртом какое-то время. Некультурно, знаю, но такая вещь как «культура» в обществе каннибалов – детская вещь. Ты жрёшь человека. Этим всё сказано. Вскоре я решил как-то развеселить эту… прыткую шахтёршу, вернувшуюся из мёртвых. Я просто схватил свою «еду» чуточку крепче, пробив пальцем висок, и начал шевелить нижнюю челюсть другой рукой, писклявым голосом выговаривая что-то вроде: «Но ведь ты, паскуда-тварь, убиваешь людей! А потом ещё жрёшь их, урод! Противно! Фу!».

Речь моего выдуманного друга Иорика закончилась словами «Не ешь меня!» и тихими писками, когда я начал разгрызать череп и вытаскивать мозг, выкинув пустую голову прочь. Девица широко улыбалась и держалась за живот, двигаясь так, словно у неё начались спонтанные конвульсии. А вот звуков эта мясоедка не издавала. Только тихо, едва слышно хрипела, выпуская из себя воздух, подобно пробитому мячику. – «Да - это противно, и Да – я убиваю людей ради еды. Но я то делаю это цивилизованно! Если я вижу ублюдков, которые хотят меня съесть – поворот стола, и я наслаждаюсь ужином!»

Девица не слишком успокоилась от моих слов. Раскрыла глаза и начала палиться на меня, медленно двигаясь назад. Тут сразу стало ясно, о чём она думала:

- «Да не стану я тебя есть. В тебе вообще ничего съедобного нет. Палочка для бобра.» -Немая «палочка» слегка ударила меня ладонью в плечо. Лицо показывало обиду. Возможно я… слишком перебирал с насмешками. Девица не была упитанной, но и костей её я не видел. Вполне приятного телосложения… девица. И успокоилась она только тогда, когда я извинился: - «Ну всё. Не дуйся. Я просто не из тех людей, что жрут всё и вся, без разбору. Да и вообще… я на диете! Давай, сворачивайся! Соберу тебя и отправлю восвояси, дабы не тряслась возле меня, как овечий хвост.»

Я не шутил на этот счёт. Вышел из своего спокойствия и взял её за руку, отводя прочь от моего запаса вкусностей. Я всерьёз решил отправить «болеющую» девицу одну в… неизведанность и пустоты. Ну а мне то что?! У меня уже есть одна спиногрызка, которая дерёт мои нервы день за днём! У меня не гостиница! Не мотель и не гарем! Пусть идёт своей дорогой и «катится колбаской за голубой коляской»! Оставалось только собрать её в дорогу… или отдать кому-то в руки…

«Хали-Гали! Паратрупер-р!» - Марко влетел в мой дом, подобно урагану. Выбил мою дверь ногой и начал орать что есть мочи, не стирая довольной улыбки. Он сразу увидел девчушку в грязной одежде, выставив свои пальцы пистолетиком. – «Хеи-и! А я всё понял! Хэнни тебя заревнует к этой крошке… если ты, конечно, не заплатишь мне за молчание. Винк-Винк!»

«Винк-Винк»… Это говнюк подмигивал мне в последний раз. Я дал ему в глаз и не постеснялся сдерживаться. Мой кулак стал железом, а его глаз – кремнем. И я высек самую длинную искру из этого придурка! Марко свалился на пол, сам не понимая того, что я только что сделал. А потом, с криками, мол: «Мразь! За что?!» вставал с полу. Своими грязными руками я не постеснялся раскрыть рот моей гостье, показав ему зубищи, которыми она обладает. Тут даже думать не надо! Намёка искать не нужно! Лицо Марко резко изменилось на «нет»! Может он и был самовлюблённым имбицилом, но суть вещей он улавливал на лету. Обычный человек не будет похож на пиранью.

«Зови Соломку! Пусть летит сюда на всех ветрах!» - мои гневные указания Марко понял сразу. Укрыл свой подбитый глаз и убежал прочь, оставив от себя лишь пыль. А что на счёт моей гости… Я не знал, что с ней делать. – «В норме? Можешь подождать немного? На тебя тут одна моя знакомая посмотрит…»

Я начал спрашивать её о том, как она себя чувствует и просто тянуть время. На каждый мой вопрос она отвечала «да» или «нет», покачивая или мотая головой со спокойным лицом. А вот на вопрос: «Помнишь своё имя? Как тебя зовут?» она не отвечала. Совсем. Лишь широко раскрывала глаза и начинала лить слёзы. Эта молчаливая дура забыла про всё. Даже про своё имя. – «Не трясись ты так. Имя – лишь слово. Придумаем новое. Вот… как тебя назвать? Кличку, название… что угодно придумай.»

Мне удалось таки успокоить эту непутёвую девицу, и… Что-то ей все же пришло в голову. Мигом она открыла мои сундуки и начала копаться в них, словно крот. Сначала она замедлилась, взяв что-то в свою руку, а потом вновь начала копаться и достала… книжку. Эту книжку она потом бросила обратно (видимо, писать на ней нечем было), а вернулась со старым ошейником, на котором висела бирка с именем «Макс». Довольно удивительная находка, правда?

«Я так собаку называл. Да и вообще это не девичье имя…» - девчонке было пофиг. Она прямо на моих глазах надела этот ошейник и показала на бирку пальцем, издав короткое «У!», слегка подпрыгнув в этот момент. Ну… теперь я знаю её имя. Она назвала себя Макс. Ух, какой же это дебилизм…

«Макс? Это же мужское имя.» - по возвращению, Соломка сильно была удивлена тем, что я назвал её именно этим именем. Я сам был не слишком доволен этим, но причину я не сдерживал.