тридцать фунтов замороженного мяса, которые он украл, находясь в армии в 1943-1946 гг.
Иногда суммы были маленькими, а угрызения совести — большие. Одна женщина из Колорадо
прислала две марки по 8 центов за то, что она использовала одну марку дважды (по какой-то причине
марку на конверте в первый раз не погасили). Бывший работник Международного Общества Красного
Креста прислал доллар за четыре стержня для шариковой ручки, которые он когда-то взял в офисе.
Город Селем, штат Огайо. Один человек прислал доллар с запиской: "Когда я был маленьким, то
положил несколько копеек на рельсы и поезд расплющил их. И еще, я для эксперимента в школе
использовал монеты достоинством 10 и 25 центов — мы покрыли их серебром. Я понимаю, что есть
закон запрещающий портить наши деньги, Я его не читал, но хочу быть законопослушным
гражданином".
Людям не дают покоя ошибки тридцатилетней давности? Раскаяние из-за расплющенных
монеток? Обличения совести из-за стержней для ручки? Если бы страдания из-за нечистой совести не
были бы так актуальны, то эти письма выглядели бы просто смешными. Но чувство вины — очень
насущная проблема.
Что вы делаете со своими неудачами? Наши ошибки накапливаются у нас словно галька, маленькие камушки, памятные сувениры наших преткновений. Мы носим их с собой, и уже очень
скоро у нас не остается для них места. Мы кладем их в карманы, и они начинают оттопыриваться. Мы
кладем их в мешок и вешаем его на плечи, но мешок растягивается и рвется. И очень скоро сумка со
вчерашними ошибками становится такой тяжелой, что мы ее еле волочим.
Вот только несколько ошибок, которые люди "принесли" в мой офис.
ошибку, встречаясь с другой женщиной. А сейчас ему стало ясно, что эта ошибка была для его брака
смертельной.
самоубийства. Его руки исколоты иглами шприцов. В его глазах стремление к саморазрушению. Ему
были сказаны слова, похожие на жестокий приговор судьи безропотному заключенному. "Мой папа
говорит, что я странный. И я думаю, что он прав".
голос услышали. Это было миной замедленного действия. Взрыв, и вот результат — раненные
прихожане в полупустом здании.
Я не могу родить сейчас ребенка", — оправдывается она. "Мы найдем для него дом", — уверяют ее.
Она согласилась. Потом она передумала. Ее парень нашел врача, согласившегося сделать аборт.
"Может ли Бог простить меня?" — спрашивает она.
Ничто не давит на нас сильнее, чем мешок с ошибками.
Если бы вы только могли начать все сначала, вы поступили бы по-другому. Вы были бы другим
человеком. Вы были бы более терпеливы. Вы контролировали бы свой язык. Вы бы вовремя
остановились. Вы подставили бы другую щеку вместо того, чтобы давать сдачи. Вы бы сначала
25
женились или вышли замуж. Вы были бы честными. Вы противостояли бы искушению. Вы не связались
бы с этой компанией.
Но вы не можете начать все сначала. Вы множество раз говорил себе: "Что сделано, то сделано, и
ничего поправить нельзя".
Это то, что имел в виду Павел, когда говорил: "Плата за грех — смерть". Он не сказал: "Плата за
грех — плохое настроение". Или: "Плата за грех — тяжелый день". Или: "Плата за грех — депрессия".
Прочитайте это еще раз: "Плата за грех — смерть". Грех — смертелен.
Что
так и поступите. Вы втащите мешок в его кабинет, высыпите камешки на пол, и будете анализировать
каждый из них. На какое-то время это поможет. Хорошо бы поговорить вот об этом и этот такой
милый. Но после того, как консультация закончится, вы снова потащите свой мешок за собой.
Ваши друзья скажут вам, что вы не должны заниматься самобичеванием. Они скажут, что ошибок
не избежать, так устроен мир.
"Что-то мне не уютно", — скажете вы.
Наслаждайтесь жизнью! Вам посоветуют игнорировать все и быть счастливыми! Все
замечательно, пока вы не протрете запотевшее зеркало и не увидите все отчетливо. Вы увидите, что
проблемы остались.
Законники могут вам дать совет, как облегчить вес. Поставьте свечку за каждый камень.
Помолитесь за каждую гальку. Звучит логично, но что, если я что-нибудь забуду и не смогу точно все
подсчитать? Вы в панике.
Что вы
Мою старшую дочь зовут Дженна, ей сейчас четыре года. Недавно она подошла ко мне и
призналась: "Папа, я взяла карандаш и разрисовала стену". (Дети не перестают удивлять меня своей
честностью).
Я сел, посадил ее себе на колени и попытался быть мудрым. "А разве это хорошо?" — спросил я.
"Нет".
"Что папа делает, когда ты рисуешь на стене?"
"Ты шлепаешь меня".
"А как ты думаешь, что я должен сделать в этот раз?"
"Любить".