Шесть часов одной пятницы

загипнотизированная реквиемом смерти. Причина их печали — холодное тело на плетенных носилках.

Женщина в конце процессии — его мать. Это не первое ее испытание. Как будто только вчера

она похоронила своего мужа. Тогда ее сын шел рядом с ней. Сейчас она идет одна, отделенная от всех

своим горем. Она — жертва этих похорон. Никто не обнимает ее за плечи. Сегодня ночью она будет

одна в пустом доме. Она приготовит обед, но ей не с кем будет разделить его. Самый большой удар

нанесен ей. Вор украл ее самый драгоценный бриллиант.

Последователи Иисуса остановились и отошли в сторону, уступив дорогу процессии. Траурная

атмосфера поглотила смех учеников. Никто не проронил ни слова. Что им сказать? Они чувствуют то

же отчаянье, что и свидетели любых похорон. "Однажды это случится и со мной".

Никто не вмешивается. Что они могут сделать? У них не остается выбора, кроме как стоять и

смотреть, как проходит мимо похоронная процессия.

Иисус знает, что говорить и что делать. Когда Он видит мать, Его сердце разрывается... и Его губы

сжимаются. Он грозно смотрит на ангела смерти, который парит над телом мальчика. "Не сейчас, сатана. Этот мальчик Мой".

В этот момент к Нему подходит мать. Иисус говорит ей: "Не плачь". Она останавливается и

смотрит в лицо этому страннику. Бьюсь об заклад, что она была шокирована его самонадеянностью.

Не плачь! Не плачь? Что это за повеление? Повеление, которое может дать только Бог.

Иисус подошел к похоронным дрогам и прикоснулся к ним. Те, кто несли носилки, остановились.

Плакальщицы перестали стенать. Толпа затихла, когда Иисус посмотрел на мальчика.

Бес, словно паук, восседал над телом. Он наслаждался парадом. Он был начальником тюрьмы.

Люди были заключенными. Он приводил в исполнение приговор осужденному. Люди смотрели со

скамьи подсудимых и ждали своей очереди, пленники своей бренности. Он швырял страх им в лицо.

Он смеялся над их отчаянием.

Но тут он услышал голос. Тот голос.... О, он знает его владельца. Он пригнулся и инстинктивно

зашипел.

10 Евр. 2:14-16 (Перефразировка автора)

42

Он оглянулся. Он не видит того, что видят другие, он не видит лицо Назарянина. Он не слышит

голос человека. Он видит Божий гнев. Он слышит царское повеление: "Убирайся отсюда"!

Ему не нужно повторять дважды.

Иисус переключил свое внимание на мертвого мальчика. "Юноша, — сказал он, — вернись к

жизни". Живые замерли, когда мертвый ожил.

Одеревеневшие пальцы зашевелились. Бледно-серые щеки порозовели. Умерший мальчик сел.

Лука так прекрасно описывает то, что произошло потом:

"Иисус отдал его матери". 11 Как бы вы почувствовали себя в такой момент? Что бы вы делали?

Странник сказал вам, чтобы вы не плакали, глядя на своего мертвого сына. Он отказывается скорбеть

среди навязанной дьяволом печали, а потом приводит вас в шок, повелевая смерти. Внезапно то, что

отобрали — возвращается. То, что украли — находится.

Иисус, наверно, улыбался, когда двое обнимались. Ошеломленная толпа поздравляет и ликует.

Все обнимают друг друга и похлопывают Иисуса по спине. Кто-то авторитетно провозглашает

очевидное: "Бог пришел помочь своим людям". 12

Иисус дал женщине намного больше, чем сына. Он открыл ей секрет. Мы снова можем слышать

Его шепот: "Вот это, — он показал на смертный одр, — иллюзия. А это, — он улыбнулся, обнимая

мальчика, — это реальность".

ГЛАВА 16

______________________________________________________________________

ИСКРА ВЕЧНОСТИ

Уоллас был заметным человеком. Вы могли видеть, как он открывает молитвой футбольные

матчи в городе или исполняет обязанности президента «Клуба Львов»13? Он обладал титулом, играл в

гольф и у него были мягкие руки без мозолей.

У него был симпатичный офис рядом с церковью. Его секретарь был немного потрепан, но он —

нет. Его теплая улыбка сразу внушала доверие, когда вы входили в двери его офиса. Он сидел в

кожаном вращающемся кресле, а стены его офиса были увешаны дипломами. Он был таким

слушателем, что люди рассказывали ему любые свои секреты.

Он был хорошим человеком. Его брак не был совершенным, но он был лучше, чем у большинства.

Здание его церкви никогда не пустовало. Его имя было уважаемым. Он совсем неплохо играл в гольф, и прихожане купили ему членство в клубе в честь 20-летия его служения в церкви. Его узнавали на

улицах и собирались толпами, чтобы послушать его проповедь на Пасху или Рождество. Его счет в

банке рос, и меньше десятилетия отделяло его от заслуженного отдыха, легкого вина и хороших книг.

Если он и совершил грех, то никто не знал об этом. Если он и боялся, то никто этого не слышал.

Уоллас любил людей. Но этим утром он не хотел никого видеть. Он хотел побыть один. Он позвонил

своему секретарю и предупредил, чтобы его больше ни с кем не соединяли. Секретарь не удивился.

Уоллас все утро отвечал на телефонные звонки. Секретарь подумал, что Уолласу просто нужно время, чтобы поработать. Отчасти он был прав. Уоллас действительно все утро "висел" на телефоне, и ему

действительно нужно было время. Но не для работы. Ему нужно было время, чтобы поплакать.