Шесть дней из жизни дознавателя

– Алексей Борисович, мне нужно обсудить это с начальством. Покури пока тут.

Это был прорыв в деле. Десяткин решился признать свою вину. Это хорошо и справедливо. Но в его понимании он сознавался не потому, что раскаялся. А для того, чтобы прекратить уголовное дело. А на это никто никогда при таких условиях не пойдёт. Не из-за того, что просто жалко столько труда прекратить – это в том числе. А из-за того, что примирение, даже в человеческом понимании – это когда совершил проступок, но тут же извиняешься, хочешь исправить содеянное, загладить свою вину, возместить ущерб. И потерпевший это видит. Только при таких обстоятельствах, да на начальном этапе расследования, есть возможность прекратить уголовное дело в связи с примирением сторон. Но на практике на такое редко когда идут правоохранители.

Это для правонарушителя здорово – напиться, например, набедокурить, показать своё истинное нутро, когда, что называется, понесло. А окружающим он доставляет массу проблем. Когда человек адекватный, то при совершении случайного злодеяния, он сразу же, в этот же момент будет просить прощения, предлагать возместить ущерб. Потерпевший увидит раскаяние и тогда до милиции дело даже не дойдёт! Люди между собой без участия государства примирятся, да и всё. А когда и если дело дошло до разбирательства в милиции, значит, стороны не смогли самостоятельно уладить конфликт в полной мере. Поэтому без всякого зазрения совести в правоохранительной системе отсутствует практика по прекращению уголовных дел за примирением сторон. И Габоронов, естественно, Десяткину это сказать не мог.

В данном случае Десяткин изначально вёл себя дерзко во время совершения преступления. Ещё и отказывался в этом признаваться, а значит, не испытывал никакой вины. Будет ли это искренним примирением с потерпевшим? Увидит ли заявитель покаяние в действиях преступника? Нет. Для Десяткина такое раскаянье – лишь попытка уйти от судимости. Все это понимают.

И возвращаясь к вопросу о проделанной работе. После совершения преступления состоялось оформление данного материала, сбор доказательств, опросы свидетелей, установление суммы ущерба, возбуждение уголовного дела, допросы потерпевшего, свидетелей, подозреваемого. Пятый месяц дознания! Ради чего? Чтобы Десяткина теперь примирить и отпустить? Лишь потому, что он до этого созрел? А точнее, лишь потому, что адвокат ему так советует? Нет. Такого надо привлекать к ответственности!

Габоронов оставил Десяткина на балконе, прошёл через свой кабинет, вышел в коридор. Постучался в дверь с табличкой «НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА ДОЗНАНИЯ». Не дожидаясь ответа, Габоронов залетел в кабинет радостный.

– Ольга Юрьевна, он хочет дело прекратить в связи с примирением сторон!

– Прекрасненько! Пускай сознаётся и идёт в суд, сволочь.

– Я ему так и сказал, он должен сначала признаться, а потом прокуратура будет решать прекратить дело или нет.

– Правильно. Кто у него адвокат? Наш же, Хлорин?

– Нет, он похоже платника нанял, Тимофеев что ли.

– Есть такой.

– Реально защищает?

– По большому счёту нет. Перед клиентами показывает, что отрабатывает свой хлеб, а на самом деле ему плевать.

– Что дальше делаем, Ольга Юрьевна?

– Тут надо действовать быстро, пока он не передумал. Зови его адвоката. Десяткин письменно отказывается от Хлорина и берёт Тимофеева. Дополнительно допрашиваешь подозреваемого в присутствии его адвоката, где он признаёт вину. Делаешь проверку показаний на месте. Допрашиваешь понятых с выводки. Допрашиваешь в качестве свидетеля жену Десяткина. Пусть показывает: «Со слов мужа мне стало известно, что Десяткин ударил дверь автомобиля. Возбудили уголовное дело». Пусть косвенным свидетелем будет. Ему скажешь, что её надо допросить для характеризующего. Делаешь очную ставку с потерпевшим, в которой он признается в содеянном и пообещает возместить ущерб. Они пишут ходатайства о прекращении дела. А мы им отказываем. Составляешь обвинительный акт и всё – в суд! Пока он согласен, работай с ним Габоронов. Такой, как Десяткин, потом может передумать и снова упираться.

– Ага, понял, Ольга Юрьевна!

– Сейчас бери его и езжайте делать проверку показаний на месте. Пофоткай его, пусть покажет, как бил по машине, – видя, как лицо Габоронова становиться напряжённым, решила сказать и радостные слова, – И иди спать. Остальное завтра. Давай, Габоронов, чтоб он ещё раз не соскочил! Что у тебя по остальным делам?

– Кларкин с яйцами практически готов. Осталось кое-что доделать с ним. Обвинительный набрать и всё. Но он пропал, скотина бешенная! Апрешумян практически готов, но ещё характеристику участковые никак не принесут. Вот Десяткина надеюсь закончить до конца месяца.

– Это три. Ещё два дела?

– Снегенев тоже абонент не абонент. Паспарту хренов! Так и не выходит на связь, скотина. Операм говорил, но пока безуспешно. А по нему, в принципе тоже всё готово. Свидетеля одного допросить и всё. И Придворов остаётся. Он тоже пока не пришёл. Честно говоря, я его ещё и не вызывал, но, судя по объяснению он в полной сознанке. Характеризующий на него пришёл.