Шесть дней любви

Давно мама не выглядела так чудесно, как тем утром. Волосы она обычно собирает в хвост, а сегодня они были распущены и казались пышнее, чем накануне, словно мама спала на облаке. Белую, в мелкий цветочек блузку я видел впервые. Верхняя пуговица не застегнута — получилось не вызывающе (я до сих пор думал о танцовщицах из Лас-Вегаса), а задорно и игриво. Помимо новой блузки я отметил серьги, помаду, а когда мама приблизилась, учуял духи, легкие, с цитрусовой ноткой.

— Как вы спали? — спросил Фрэнк.

— Как младенец, — ответила мама и засмеялась. — Не понимаю, почему так говорят. Младенцы ведь то и дело просыпаются. А у вас есть дети?

— Сыну, Фрэнсису-младшему, сейчас было бы девятнадцать.

Некоторые, например такие, как моя мачеха Марджори, обязательно выразили бы сочувствие, спросили, что случилось, или, будучи верующими, утешили тем, что сын Фрэнка сейчас в лучшем мире. Возможно, они вспомнили бы знакомых, тоже потерявших ребенка. Люди то и дело этим пользуются — присваивают чужие проблемы, обращают их на себя.

Мама, услышав, что сын Фрэнка умер, промолчала, но выражение ее лица изменилось, и слова не потребовались. Так же было накануне, когда Фрэнк кормил ее чили, поил вином, а я чувствовал, что они разговаривают на особом языке. Фрэнк без слов понимал, что маме очень жаль, а мама понимала, что он это понимает. Слова оказались излишни и когда мама села на тот же самый стул, что вчера, и протянула руки, чтобы Фрэнк связал их шарфами. Они общались на особом языке, понятном лишь им двоим. Мне оставалось только наблюдать.

— Адель, вряд ли они нам понадобятся, — сказал Фрэнк, аккуратно свернул шарфы и демонстративно положил их на банки с консервированным тунцом. Так, наверное, папа римский, переодеваясь, убирает торжественное облачение. — С меня веревок хватит, но, если возникнет повод сказать, что я вас связывал, тест на детекторе лжи вы пройдете.

У меня была куча вопросов. Какой повод? Кто устроит этот тест? Куда денется Фрэнк, когда мама будет его проходить? О чем спросят меня?

Мама кивнула.

— Кто научил вас печь такие булочки? — спросила она.

— Бабушка, — ответил Фрэнк. — Она растила меня после гибели родителей.

Семья Фрэнка попала в аварию, ему в ту пору едва исполнилось семь. Поздно вечером они возвращались из Пенсильвании, где навещали родственников, и угодили на обледенелый участок дороги. «Шевроле» врезался в дерево. Родители, сидевшие впереди, погибли, хотя мать еще стонала, когда спасатели пытались ее вытащить. Отец умер мгновенно, он лежал на пассажирском сиденье, и мама держала его голову. Фрэнк все это видел. Он был на заднем сиденье и отделался переломом запястья. Его младшая сестренка тоже погибла. В ту пору детей часто возили на коленях…

Целую минуту мы не говорили ни слова. Возможно, мама просто потянулась за салфеткой, но на миг ее рука накрыла руку Фрэнка.

— В жизни не ела таких вкусных булочек! — похвалила мама. — Расскажете, как их печь?

— Адель, да я все вам расскажу, — заверил он. — Если успею.

Фрэнк спросил, играю ли я в бейсбол. Точнее, он поинтересовался, где мне больше нравится играть: в защите или в нападении? Ответ «нигде» он назвал уму непостижимым.

Я объяснил, что играл в Малой лиге один сезон, это было ужасно, ни одного мяча не поймал. Когда бросил, все только обрадовались.

— Почти уверен, проблема в том, что тебя никто не тренировал, — предположил Фрэнк. — Твоя мама — женщина талантливая, но, боюсь, в бейсболе не сильна.

— Папа любит спорт, софтболом увлекается.

— Софтболом, угу, понятно, — отозвался Фрэнк.

— Сын его нынешней жены — питчер, — продолжал я. — Они с папой часто тренируются. Когда-то брали и меня, но я не дружу с мячом и битами.

— Давай сегодня поиграем, если выкроишь свободную минутку? — предложил Фрэнк. — У тебя перчатка есть?

У самого Фрэнка перчатки не было, но он заявил, что это не проблема. За нашим домом он заметил пустырь, где можно учиться отбивать мяч.

— Вам аппендицит позавчера удалили, — напомнил я. — Вы нас в заложниках удерживаете. Не боитесь, что сбежим?

— Тогда вы сами себя накажете, — отозвался Фрэнк. — Вернетесь в общество, во внешний мир.

Фрэнк осмотрел двор, чтобы наметить место для курятника. Холода, мол, не за горами, но цыплятам они не страшны, была бы солома и кто-то теплый, чтобы ночью грел, — это как всем нам.

Он проверил поленницу. Узнав, что целый корд[13] дров только привезли, сказал маме, что ее обманули: нет там корда.

— Я бы разобрался с ними, да, боюсь, шов разойдется, — посетовал он. — Уверен, зимой у вас очень уютно: за окном сугробы, а в доме печь растоплена.

Фрэнк прочистил фильтры в системе отопления, заменил масло в машине и предохранитель поворотника.

— Адель, когда в последний раз колеса местами меняли? — спросил он.

В ответ мама лишь глаза вытаращила.

— Раз занимаемся машиной, скажи, ты умеешь менять колеса? — Это Фрэнк уже у меня поинтересовался. — Ясно, что научиться лучше заранее. Представь, на заднем сиденье молодая особа, на которую нужно произвести впечатление. Ты же вот-вот за руль сядешь, да и вообще…