Шесть дней любви

— Так, значит, вот что мы сейчас предпримем, — начал Фрэнк. Его бархатный голос звучал ниже обычного. Казалось, у нас на кухне появился Джонни Кэш. — Серьезная проблема требует решительных действий.

Из головы не выходили слова мистера Джервиса. Разыскивается беглый преступник. В газетах писали, что на шоссе выставлены посты. Над дамбой кружили вертолеты: там видели человека, по описанию похожего на Фрэнка, хотя потом уточнили, что у него шрам под глазом и татуировка на шее не то в виде ножа, не то в виде мотоцикла «харли». Сейчас Фрэнк вытащит пистолет или нож, обхватит мускулистой рукой мамину шею, которой только что восхищался, приставит лезвие к горлу или дуло к виску и выведет нас к машине…

Ясно, мы для него — два билета через границу штата: телесериал «Частный детектив Магнум» я смотрел не напрасно. Тут Фрэнк повернулся ко мне. Он действительно держал нож.

— Если не разберемся с персиками сейчас, им конец, — объявил он, серьезный как никогда.

— Что ты задумал? — спросила мама.

Разве у нее такой голос? Казалось, она смеется, только не над шуткой, а потому что ей хорошо и она счастлива.

— Пирог с персиками, — ответил Фрэнк. — По бабушкиному рецепту.

Он потребовал две миски — одну для теста, другую для начинки. Фрэнк почистил персики, я нарезал.

— Начинка простая, — объяснял Фрэнк, — а вот о тесте особый разговор. Самое главное — все продукты должны быть максимально холодными. Такое пекло, как сегодня, все усложняет. Действовать нужно быстро, не то жара оставит нас с носом. Если начал делать тесто и тут зазвонил телефон, трубку не берешь.

В нашем доме такого не бывало. Порой по несколько дней никто не звонил, разве только папа — спросить, еду ли я на субботний ужин.

Пока мы выкладывали продукты на стол, Фрэнк рассказывал, как рос на ферме, с бабушкой и дедушкой. Бабушку он вспоминал чаще, потому что дедушка рано погиб, работая на тракторе. Лет с десяти Фрэнка воспитывала бабушка, строгая, но справедливая. Ничего особенного не придумывала: станешь отлынивать — целые выходные чистишь амбар. Зато перед сном она читала ему книжки: «Робинзона Крузо», «Швейцарскую семью Робинзонов», «Рики-Тики-Тави», «Графа Монте-Кристо»…

— Телевизоров в ту пору не было, да я и без них не скучал — так здорово читала бабуля! — вспоминал Фрэнк. — Ей бы на радио!

Бабушка велела ему держаться подальше от Вьетнама: она раньше многих поняла, что в той войне никто не победит. Молодой Фрэнк решил, что перехитрит всех. Он отсидится в запасе, а потом на льготных условиях — солдат ведь! — поступит в колледж. Но оглянуться не успел, как, отпраздновав восемнадцатилетие, отправился в Сайгон. Через две недели началось Тетское наступление. Из двенадцати солдат его взвода семеро вернулись в цинковых гробах.

— А жетоны армейские у вас остались? — спросил я. — Или сувениры? Или трофейное оружие?

— Я и без сувениров то время помню, — хмуро ответил Фрэнк.

В своей жизни Фрэнк испек столько пирогов — не в последние годы, конечно, — что опыт чувствовался в каждом действии: он даже муку на глаз сыпал. Исключительно для меня пояснил, что ее нужно три чашки.

— Теста получится с запасом, — сказал он. — Ну, вдруг еще пирог решишь сделать. А если детишек мелких в гости привезут, раскатаешь тесто и вручишь им формочки.

Соль Фрэнк тоже не отмерял, но мне советовал сыпать три четверти чайной ложки.

— Генри, тесто — штука всепрощающая, — шутил он. — Простит тебе любые ошибки, кроме просчета с солью. В тесте, как в жизни, самая малость может оказаться очень важной. Эх, бабулин миксер бы сюда! — с тоской вздохнул он. — Миксер-то где угодно купишь — не в претенциозном салоне для гурманов, а в простом супермаркете, — но у бабули был с зеленой деревянной ручкой… Так, кладешь жир с мукой и солью в миску. Смешиваешь это миксером, в крайнем случае — (думаю, Фрэнк имел в виду наш) — можно и вилки использовать. Теперь касательно жира. Самый вкусный вариант — это, конечно, масло. Зато на жире тесто изумительно слоистое. Короче, во взглядах на тесто единодушия не жди. Всю жизнь будешь выслушивать противоположные мнения: шансов убедить человека в обратном не больше, чем превратить республиканца в демократа или наоборот.

— А вы что используете, жир или масло? — спросил я.

Удивительно, но у нас в кладовой нашелся жир, не настоящий, как хотелось бы Фрэнку, а «Криско», растительный. Мама купила его, когда решила жарить картошку во фритюре и делать чипсы. Мы почему-то долго мучились, в итоге поджарили ломтиков десять, выдохлись и легли спать. К счастью, — если, конечно, Фрэнк не сторонник масла — голубая банка «Криско» с тех пор так и стояла на полке.

— И то и другое, — ответил он.

Потом щедро зачерпнул блестящий белый «Криско» и бросил в миску с мукой. Масло Фрэнк тоже уважал, поэтому и послал меня к соседям. Никогда прежде мы с мамой не брали взаймы продукты. Я стеснялся, но представлял, что попал на телешоу или в старые времена, когда люди ходили друг к другу в гости и веселились. В тот момент я казался себе обычным мальчишкой из нормальной семьи.