Шесть из восьми

Вика оглянулась по сторонам. Несколько полицейских осматривали территорию в поисках хоть каких-то следов. На каменистой почве, размытой дождем, обнаружить что-то конкретное было очень сложно. Она увидела чуть вдалеке на берегу сидящего на корточках Пантелея. Он что-то напряженно рассматривал на дорожке из крупных камней, лежащих столь аккуратно, что сложно было представить, будто это сделано природой. Вика направилась к нему. Наверно, можно было бы спросить и кого-то другого из коллег, но она больше никого не запомнила по имени, а говорить: «Эй, ну что там», обращаясь непонятно к кому, ей не хотелось.

– Пантелей, ты что-то нашел?

Парень поднял глаза на Вику и быстро поднялся. Он выглядел чуть смущенным, будто его застали за неприличным занятием.

– Нет, извините, – ей показалось, что он покраснел. – Засмотрелся на камни.

– А что с ними?

– Вы не видите? Они же не просто так тут лежат, сложены прямой линией. Считается, что это остатки каких-то древних жилищ. Тут и камни с письменами находили.

Вика посмотрела себе под ноги. Камни как камни. Крупные, конечно, размером почти с кирпич. А вдали так несколько здоровых виднелись, больше полуметра в диаметре. И лежали и вправду длинной, чуть извивающейся линией, похожей на тропинку.

– Я просто здесь в первый раз, – вдруг начал оправдываться Пантелей. – Вроде и живу недалеко, но на этом острове никогда не был. Хотя мечтал… Мы в детстве все хотели сокровища найти. Думал, вырасту – все мелкие острова здесь посмотрю. Но так и не сплавал.

– Какие еще сокровища? – удивилась Вика.

– Ну, вы же знаете, что после революции Валаам был финской территорией, а в начале сорокового Карелию обратно захватили, и монахи в спешке убегали в Финляндию, пытаясь вывезти отсюда все самое ценное. Но ходили слухи, что какие-то сокровища были спрятаны на дальних островах в надежде, что сюда еще вернутся. Вот Голый как раз остров далекий, на нем никто не живет, может, здесь тоже что-то закопали. Не верите?

Вика усмехнулась.

– Да все может быть. Только я думаю, что Советы тут еще в сороковом все облазили, да и финны во время Великой Отечественной тоже здесь долго находились.

– Но им-то не до этого было. Война! Эх, Виктория Павловна, не верите вы в чудеса, – голосом старшеклассника, спорящего с учительницей, ответил Пантелей.

Вика улыбнулась, вспомнила себя в двадцать лет. Тоже все надеялась на чудо. Ну что ж, пусть. Надо же ему о чем-то мечтать в этой дыре.

– Ну а по делу-то ничего больше не нашли? – спросила она.

– Нет, никаких следов особых нету. Но у нас еще несколько часов до катера. Потом всех заберут и отвезут на Валаам. Организаторы обещали разместить там участников в гостинице за свой счет.

– Ну да… Пусть будут под боком, пока не нашли сбежавшего.

– А вы уже со всеми пообщались?

Вика на секунду задумалась:

– Нет, у меня еще одна участница. Пойдешь со мной?

– Надежда Корзинкина? Я уже видел ее, но толком не успел расспросить. Она очень на нервах была.

– Ну вот можешь это исправить. Попробуй сам с ней пообщаться, а я послушаю.

Пантелей с легким испугом посмотрел на Вику, но все же кивнул. Вместе они вернулись к лагерю. «На ловца и зверь бежит», – подумала Вика, увидев стоящую возле сосны полную женщину с уставшим испуганным лицом.

– Надежда Александровна? – спросила она, подходя ближе.

Та вздрогнула:

– Да, я…

– Я Виктория Павловна, следователь. А это Пантелей, – Вика не стала заморачиваться с отчеством, про которое сразу и не подумала спросить. – Он из валаамской полиции. Пойдемте, прогуляемся?

Женщина все так же испуганно кивнула и с видом овцы, идущей на заклание, направилась вслед за Викой. Пантелей замыкал их группу.

Когда они чуть отошли от всех и оказались на каменистом берегу в паре метров от воды, Вика тихо кивнула Пантелею и сделала шаг в сторону, как бы давая тому возможность начать допрос. Молодой полицейский, стараясь выглядеть максимально уверенным, заговорил:

– Надежда Александровна, вы не против, если я задам вам несколько вопросов?

Надежда с опаской посмотрела на Вику. Видимо, ей не очень-то хотелось разговаривать с мужчиной, но она все же замахала головой и пролепетала:

– Не против.

– Хорошо, – произнес Пантелей. – Расскажите, пожалуйста, какие отношения у вас были с убитыми?

10 мая. День

Надя сидела на берегу с книгой. В руках у нее был томик Джейн Остин в мягком переплете – «Чувство и чувствительность» – единственный из романов писательницы, который она еще не читала. С момента знакомства с «Гордостью и предубеждением» летом после десятого класса она отчетливо ощущала связь с героинями Остин, запертыми в оковы дома и женской роли. И всегда находящими того единственного, кто их из этих оков вызволит. Ей казалось: «Вот одноклассники – все дураки, но поступлю в институт и встречу его, кто также любит историю и книги». Но в институте были одни девчонки, да несколько парней, которых застолбили еще на первом курсе более шустрые студентки. Ей было больно, но она верила, что найдет того, кто увидит ее душу, а пока после занятий возвращалась домой, где мама уже приготовила вкусный ужин.