Шесть камешков на счастье

– Простите, Мэри Лу, – извиняюсь, – я просто ною.

Мэри Лу смешно морщит и без того покрытый морщинами нос.

– Не ври. Я слышала, как ты говорила по телефону. По-моему, у тебя неприятности с мужчиной.

– Угадали.

– О, со всеми бывает, милая. Правда, с некоторыми чаще. Прости за любопытство: речь о твоем муже?

– Да.

– И что он натворил? – интересуется Мэри Лу.

– Погиб, – отвечаю я про себя. – Соврал мне, – говорю вслух.

– Серьезно? Или по какому-нибудь пустяку?

– Достаточно серьезно.

Она пожимает хрупкими плечиками:

– Все мы ошибаемся – твой муж не первый и далеко не последний. Понимаешь, дорогая, мужчины – всего лишь люди. Мне говорили, женщины тоже.

Боюсь, я хотела бы услышать совсем не это.

Мэри Лу подходит к ведру с гвоздиками и достает одну длинную розовую гвоздичку. И продолжает:

– Когда мы с Джорджем только-только поженились, он сделал кое-что, что меня очень сильно расстроило.

Она делает паузу, словно вспоминая о прошлом.

– Ох. Это было так давно – даже не могу вспомнить, в чем было дело. Джордж даже несколько ночей спал на диване. А потом отправился в цветочный магазин и купил мне гвоздику, чтобы задобрить. С тех пор он повторял это каждую неделю. Говорил, что когда-нибудь точно ошибется снова, и хочет, чтобы наготове была свежая гвоздика.

Мэри Лу счастливо улыбается, возвращаясь к прилавку.

– Ох уж этот Джордж… Никогда не забывал купить гвоздику.

Мне очень неловко спрашивать, но удержаться не могу:

– А что, Джордж… умер?

Улыбка Мэри Лу становится немного грустной.

– Пока нет, хотя не думаю, что он долго протянет. Пять лет назад с ним случился инсульт, и с тех пор только хуже. Он не может ходить. У него проблемы с речью. Почти не встает с постели. Но по-прежнему хочет, чтобы каждую неделю в доме была свежая гвоздика, даже если покупать ее приходится мне. Джордж считает это напоминанием, что мы любим друг друга такими как есть, без прикрас.

Она протягивает мне цветок и достает кошелек.

– Вот о чем тебе нужно спросить у самой себя. Он тебя любит? И если да, тогда достаточно ли этого, чтобы простить его и снова полюбить?

Старушка стоит у прилавка напротив меня, ожидая, что я возьму деньги.

– Эта гвоздика за мой счет, – говорю я.

Мэри Лу улыбается:

– Спасибо, милая. Увидимся на следующей неделе.

Она идет к выходу, но оборачивается и указывает на ведро с гвоздиками возле двери.

– Если твой муж любит цветы, здесь еще куча гвоздик – для перемирия.

И Мэри Лу скрывается за дверью в лучах полуденного солнца.

День проходит неторопливо, а наш с ней разговор не идет у меня из головы. К тому времени, как я закрываю магазин и приступаю к доставке, чувствую, что вконец запуталась. Думая о Мэри Лу и ее муже Джордже, я размышляю, что было бы дальше со мной и Нэйтаном, если бы он не погиб. Остались бы мы вместе, как они? А если бы он со временем решил рассказать мне о своем первом браке и дочери, Зоуи? Я бы простила его? Смогли бы мы с этим справиться? Или эта его ложь перечеркнула бы все, что нас связывало?

Доставив заказы, я даю себе еще полчаса поколесить по городу, чтобы побыть в одиночестве и как следует обо всем подумать. Не случайно в конце концов я оказываюсь на кладбище, где похоронен Нэйтан. Темно, а фонарика у меня с собой нет, но на небе полная луна, и путь к его могиле виден хорошо.

Когда я подхожу к надгробию, лунный свет выхватывает из тьмы надпись, выгравированную на нем. Я уже знаю, что там написано, но в любом случае еле слышно произношу эти слова, прикидывая, верно ли все это после того, что узнала о муже за прошедшую неделю.

Нэйтан Стин. Прекрасный муж и любящий отец. Всеобщий друг. Человек принципа.

У меня в руке букет из розовых и красных гвоздик. На улице непривычно холодно, и когда я начинаю плакать, слезы обжигают мое замерзшее лицо.

– Одна пожилая женщина сказала мне, что тебе, возможно, это понравится.

Смотрю я на могилу, но обращаюсь куда-то во Вселенную, надеясь, что Нэйтан меня слышит. Выжидаю мгновение – может быть, нужно дать моим словам время просочиться сквозь землю.

– Для нее эти гвоздики значили «Я тебя прощаю». Для меня… Думаю, они значат «Прости меня».

Я пытаюсь улыбнуться – знаю, что Нэйтану бы это понравилось. А потом кладу цветы рядом с надгробием.

– Я знаю, о чем ты думаешь. За что она извиняется? Ну, для начала за то, что злилась на тебя, когда ты погиб. Я обиделась, потому что подумала, что ты ставишь помощь другим выше собственной семьи. Это глупо, я знаю. И в глубине души уверена, все было совсем не так. Я знаю: если бы ты действительно видел угрозу, то придумал бы что-то другое. А как я могу винить тебя за то, что ты помогал людям? Иного я от тебя и не ожидала. И я делаю все возможное, чтобы поверить в то, что ты сказал мне в свой последний вечер. Если предначертано умереть молодым, никакой доктор тут не поможет. Должно быть, просто пришло твое время, – говорю я.