Шесть хрустальных бокалов

Сколько она себя помнила, Элла всегда старалась кому-нибудь угодить. Быть идеальной. Удобной. Отличницей в школе – для учителей и родителей. Позже – не растрепанной, аккуратной на свидании – в угоду кавалеру. Повзрослев, после секса она бежала прямиком к зеркалу, посмотреть, прилично ли она выглядит. Это желание угождать другим выливалось в чудовищную требовательность к себе и в итоге по кругу возвращалось беспощадной разрушительной самоиронией и язвительностью по отношению ко всему окружающему миру. С годами сарказм стал ее оружием и защитой от возможной боли.

Эллино сердце разбивалось в каждых новых отношениях. По этой или иной причине, но со временем для Эллы стало самим собой разумеющимся, что любовь – не для нее. Так сказать, точно не ее сфера профессиональной компетенции, и нечего ей туда влезать. Постоянных отношений Элла предпочитала не заводить. И как только начинало «пахнуть жареным», а из уст очередного кавалера звучало: «Это не то, то не се» – она сразу же дружелюбно, по-английски ретировалась. Кавалеры, впрочем, ее не останавливали. С годами стало не от кого уходить. А значит, ее сердце было надежно защищено от новых обид.

В формулу «каждой твари – по паре» Элла не очень верила. Со свойственной ей самоиронией она шутила, что для долгосрочных отношений ей самой надлежало стать тварью. А потом уже найти себе пару. А тварью Элла быть не умела. Стервой – да, вне всякого сомнения, однако это не одно и то же. Стерва – это звание для современной умной, самостоятельной и ироничной женщины, не боящейся стать против мнения толпы, – в глазах Эллы еще надо было заслужить. У нее был свой толковый словарь на любой случай, и для слова «стерва» в нем не было ничего от подлости и низости. А вот для «тварь» – да. Тварей в поле зрения Эллы всегда было много, но преимущественно женского пола.