Шесть лет

Я сажусь на край кровати, позволяю тишине охватить меня и оглядываюсь вокруг. Вчера я так и не успела изучить квартиру Рафа. Эта комната сильно отличается от той, что была у него в детстве: большая кровать, вокруг порядок. Над изголовьем кровати – огромная картина с изображением гор. Пейзаж захватывает дух. Интересно, прыгал ли он когда-нибудь с одной из этих вершин, рисковал ли жизнью? Вспоминаю слова его братьев, поэтому думаю, что такой опыт у Рафа точно был.

Я встаю и беру с полки одну из его хорошо сложенных футболок. Из-за своего телосложения мне кажется, будто я надела одну из тех футболок k-way ^[6], которые выдают в парках аттракционов. Я надеваю шорты и тихо выхожу из комнаты.

Я оказываюсь в том маленьком коридорчике, по которому мы шли вчера вечером в полной эйфории. Я обвожу глазами квартиру. Это F2^[7]. Делаю пять шагов и попадаю в гостиную. Одежда разбросана повсюду – одна из неряшливых привычек Рафа. DVD-диски раскиданы по журнальному столику, а когда я захожу на кухню, то обнаруживаю чашки и стаканы в раковине. Он так давно здесь не был. Но когда он приходил сюда в последний раз? Раф спит у матери каждую ночь. Он приводит всех девушек, которых подцепляет, в эту квартиру?

Я немного расстраиваюсь и решаю выпить кофе.

Примерно через десять минут в гостиную заходит Раф. Я сижу за маленьким кухонным столом, держу чашку в руке и смотрю в окно. Он прочищает горло, чтобы не напугать меня. Мне трудно оторвать взгляд от его все еще сонного лица. Раф без рубашки, в одних шортах для бега, из-под которых торчит полоска боксеров, облегающих его упругие мышцы. Кажется, он прекрасно понимает, как провоцирует меня.

– Я думал, что ты ушла.

– Не в моем стиле сбегать. Кофе?

– Нет. Я не пью кофе, покупаю его для своих приятелей.

Он идет к холодильнику, достает бутылку молока, затем ищет в шкафу миску и пачку подслащенных медом хлопьев. Я смотрю, как он садится напротив меня и начинает есть. Должно быть, у меня смешное выражение лица, потому что он останавливается, не донеся ложку до рта:

– Что?

Я погружаю руку в пачку.

– Целую вечность не ела хлопья.

– Не говори так. Я чувствую себя так, будто мне пятнадцать, а тебе тридцать! – возмущается он.

– Но ведь это неправда.

Раф откладывает ложку.

– Хочешь, я покажу, что пятнадцатилетний подросток никогда бы не сделал?

Пока он говорит, его рука движется вверх по моему бедру.

Я наклоняюсь к нему, чтобы немного подыграть.

– Сейчас пятнадцатилетние очень подкованы, – отвечаю я. – Могу представить, что ты именно таким и был.

Я откидываюсь на спинку стула. Раф смотрит на меня и улыбается.

– Вероятно, я был очень хорош этой ночью, раз ты так думаешь.

Его взгляд скользит по моим губам, а затем по груди, которая прикрыта тканью. Но он помнит нашу ночь, поэтому в его глазах разгорается пламя.

– Я бы показал тебе, каким был, если бы…

Он замолкает и чешет затылок.

Я перестаю улыбаться.

– Если бы что? Если бы я не уехала?

Он не отвечает.

– У меня не было выбора, – объясняю я, хотя и не обязана это делать. – Я последовала за отцом и сестрой.

– Знаю. И думаю, что это все чушь.

* * *

– Я знаю этого мальчика с самого детства, – говорит Нану. – Он никогда бы так не поступил.

– На что именно ты намекаешь, мама? Что Эмелин лжет?

Отец скрещивает руки на груди. Напряжение нарастает. Я знаю его, когда он так себя ведет, добром дело не кончается…

– Ты в курсе, что она любит немного… приукрашивать.

– Мы говорим о нападении! А не о какой-то истории, которую выдумал подросток, чтобы привлечь внимание!

Папа повышает голос.

– Я не могу поверить, что ты его защищаешь! Поверь мне, я собираюсь выдвинуть обвинения. И мы ищем квартиру подальше отсюда. Она больше не должна видеть его.

– Не принимай решений…

Отец перебивает ее:

– Ты видела, в каком она состоянии?

– Ей поможет врач, а не побег!

* * *

Я прекрасно помню этот спор. Один из последних разговоров Нану и моего отца. До сих пор не понимаю, почему моя бабушка не защитила собственную внучку. Мы и так чувствовали себя беспомощными, а эта ссора причинила еще больше боли.

Раф прекрасно знает, почему мы уехали. Все, кто был рядом с нами в то время, знают. Поэтому его замечание задевает меня. Как он может обвинять меня в том, что я уехала? Своими словами он глубоко ранит меня. Я решаю сделать ему больно в ответ.