Шесть лет

Знаю, что я просто маленький мудак, которому нравится делать то, что он хочет, но мой брат не может постучаться ко мне в дверь и высказать дерьмо в лицо за то, что я встречаюсь с его бывшей.

– Я пойду… в ванную, – решаю я через секунду.

Вик понимает, что я хочу действовать осторожно.

– А если он тебя увидит?

– Он с мамой. Нужно спешить.

– Что мне делать?

– Дай мне самому разобраться.

Это все, что я могу сказать. Вик двигается за моей спиной. Оглянувшись через плечо, я вижу, что она отступила назад, подальше от двери, которую я открываю, дабы убедиться, что путь свободен. Так и есть.

Я прокрадываюсь за соседнюю дверь и смываю унитаз, чтобы Брис знал, что я там, если придет меня искать. Что он и делает.

– Раф? – Он стучит в дверь. – Ты здесь?

– Ага.

С похмельем, с растрепанными волосами, я делаю вид, что все еще сонный, когда открываю дверь.

– Трудно проснуться, братишка?

– Тяжелая ночка…

– Тебе стоит поменьше посещать вечеринки и проводить время с девушками, – смеется Брис, подмигивая.

– Я тоже так думаю.

– Пошли? Я принес завтрак.

– У тебя слишком хорошее настроение для утра, – ворчу я, якобы пребывая в плохом расположении духа.

Он смеется.

– Я просто рад, что вернулся.

И по какой это причине он рад? Я твержу себе, что это может быть только из-за Вик. Он снова готов попробовать с ней построить отношения, и не только…

Закрыв за собой дверь, я тяжело сглатываю. Я даже не пытаюсь увидеть Вик в своей комнате, когда прохожу мимо. Если я это сделаю, думаю, что могу представить ее с братом в моей постели, и тогда захочу ударить его еще сильнее…

Я сжимаю кулаки и следую за Брисом в гостиную. Моя мать уже там. Или еще там. Я не знаю, спала ли она этой ночью. Она спит все хуже и хуже. У нее темные круги под глазами, она теряет вес. Мой желудок выворачивается наизнанку, когда ежедневно я наблюдаю за тем, как она слабеет. Мама продолжает твердить, что это побочные эффекты от ее лекарств, но я задаюсь вопросом, не скрывает ли она что-то от меня.

Вик присоединяется к нам через несколько минут, казалось бы, совершенно случайно. Инстинктивно я поворачиваюсь к ней. Я на мгновение теряюсь в ее улыбке и блестящих глазах. Она не накрашена, но ее спутанные светлые волосы ниспадают вокруг усталого лица. Она надела свои вчерашние брюки и бесформенную футболку, которая, должно быть, валялась в моей комнате. Но она никогда не выглядела так великолепно. Потому что выбралась из моей постели, и я хочу кричать об этом с крыш. Она здесь ради меня. Не ради Бриса. Мой брат не стесняется: как только Вик подходит, он берет ее за руки и смотрит так, точно она единственная девушка в мире.

– Вик, ты здесь? Ты не переехала в свою квартиру?

– Просто переночевала. Я несколько дней занималась покраской, так что мне немного стало там плохо… И Раф любезно уступил… свою комнату.

И свое тело тоже.

Она может рассказать ему любую байку, и он ей поверит, настолько он одурманен. Мне следовало остаться в своей комнате и открыть дверь пошире, тогда он не смотрел бы так влюбленно.

– Как прошла твоя поездка? – спрашивает Вик, чтобы увести разговор в сторону.

– Да… Хорошо вернуться. Несмотря на то, что мои приятели классные, я с нетерпением ждал возвращения домой.

По тому, как он не отводит от нее взгляда, можно понять почему. Вик на мгновение замирает и старается не смотреть на меня.

Отворачиваясь, чтобы сосредоточиться на чашках и молоке, а не на этом воссоединении, я ловлю на себе взгляд матери поверх плеча Бриса. Она слегка хмурится.

Я ухожу на кухню, делая вид, что хочу выпить апельсинового сока, но мама слишком хорошо меня знает, чтобы поверить в эту отговорку. Когда я поворачиваюсь, чтобы вернуться с бутылкой в руках, то натыкаюсь на маму. Она смотрит на меня, скрестив руки, как обычно делала, когда я приходил домой из школы после наказания.

– В какой комнате ночевала Вик? – мягко спрашивает она.

– Мама…

– Мне кажется, я ясно выразилась, Раф.

– Ну, а мне не хочется выслушивать нотации.

– Ты видел своего брата сегодня утром? Он сияет!

– А я? Думаешь, я не могу быть счастлив?

– Раф, ты можешь получить любую девушку, – протестует она.

– А он нет? – отвечаю я, обиженный тем, что она встала на его сторону.

– Ты знаешь, что он страдал из-за разрыва с ней. Вик была его первой любовью, дорогой.

– И моей тоже.

– Тебе было тринадцать.

– Мне было меньше, но плевать. И мне было так же грустно, как и Брису, когда она уехала. Но прошло время, и теперь она со мной.

– С тобой?

Мама наконец-то понимает.

– Ты серьезно? Вы вместе?

– Да.

– Ох! Раф…

Она бросается ко мне, обнимая меня своими худыми руками, которые стали такими слабыми.

– Ты должен ему сказать.

Это меня бесит. Еще один человек, который считает, что я выступаю против Бриса. Как будто я краду девушку его мечты… Но разве не это я делаю?

– Все предусмотрено.