Шесть лет

Здесь было что-то подобное. Теперь я задумался, как может мужчина, который женат на Натали шесть лет, иметь сына-подростка? Ответ: Эрик — сын Тодда, но не Натали. Либо Тодд был женат до этого, ну или у него просто ребёнок от другой женщины.

Я снова попытался увидеть Натали в первом ряду. Я вытянул шею, но женщина, стоящая рядом, раздражённо вздохнула из-за того, что я вторгся её пространство. На подиуме сын Тодда, Эрик, накалял страсти. Он говорил красиво и трогательно. Так, что в часовне не было сухих глаз, кроме моих.

И что теперь? Просто стоять здесь? Засвидетельствовать своё почтение вдове, и тем самым смутить её и вторгнуться в её траур? Разве это было бы не эгоистично с моей стороны? Хотел бы я увидеть её лицо, увидеть, как она плачет о потерянной любви всей её жизни?

Не думаю. Я посмотрел на часы. Я забронировал билеты на вечерний рейс. Ага, быстренько туда и обратно. Без беспорядка, без суеты, без ночёвки, без оплаты отеля. Завершение по дешёвке.

Наверняка найдутся те, кто констатирует очевидное, касательно меня и Натали, то есть, я идеализировал время, проведённое вместе, невзирая ни на что. Я понимаю это. Объективно я вижу, когда доводы обоснованы. Но сердце необъективно. Я, который всегда преклонялся перед великими мыслителями, теоретиками и философами нашего времени, никогда бы не опустился до того, чтобы использовать такую банальную аксиому, как «я просто знаю». Но я знаю. Я знаю, кем мы были вместе с Натали. Я вижу это незамутнённым взглядом, и из-за этого я не могу понять, кем мы стали.

Короче говоря, я до сих пор не знаю, что случилось с нами.

Когда Эрик закончил и занял своё место, звуки шмыганья и тихих рыданий эхом разносились в ярко-белой часовне. Церковнослужитель, управляющий похоронами, вернулся за кафедру и использовал универсальный жест руками «пожалуйста, встаньте». Когда прихожане начали вставать, я воспользовался моментом и выскользнул на улицу. Я перешёл через дорогу, вернулся под укрытие деревьев пальметто и прислонился к стволу, таким образом, чтобы меня не было видно из часовни.

— С вами всё в порядке?

Я повернулся и увидел ту самую милейшую барменшу.

— В порядке, спасибо.

— Замечательный человек, доктор.

— Ага.

— Вы хорошо его знали?

Я не ответил. Несколькими минутами позже, двери часовни открылись. Гроб вынесли под ярко палящее солнце. Когда он оказался рядом с катафалком, те, кто несли его, один из которых был сын Тодда, Эрик, встали вокруг. Женщина в чёрной шляпе шла следующей. Одной рукой она обнимала девочку, наверное, лет четырнадцати. Рядом с ней стоял высокий мужчина. Она опиралась на него. Мужчина был немного похож на Тодда. Я подумал, что это его брат и сестра, но это была лишь догадка. Те, кто несли гроб, подняли его и засунули в катафалк. Женщину в чёрной шляпе и девочку первыми сопроводили в лимузин. Высокий «возможно-брат» открыл перед ними дверь. Эрик шёл следом. Я смотрел, как выходят остальные скорбящие.

По-прежнему, никаких признаков Натали.

Я нашёл это несколько странным. Я видел только два объяснения. Иногда жена уходит первой, сопровождая гроб, иногда даже опирается об него рукой. А иногда она идёт последней, дожидаясь, пока вся часовня опустеет, а потом храбро направляется на выход по проходу. Помню, как моя мать не хотела ни с кем общаться на похоронах отца. Она вышла чёрным ходом, чтобы избежать столкновения с семьёй и друзьями.

Я наблюдал за тем, как выходят скорбящие. Их горе, как южная жара, стала живой, дышащей массой. Оно было подлинным и ощутимым. Эти люди были здесь не из простой вежливости. Они любили этого человека. Они потрясены его смертью, но опять же, чего я ожидал? Я что думал, что Натали бросила меня ради неудачника? Не лучше ли проиграть врачу, чем накачанному придурку?

Хороший вопрос.

Барменша по-прежнему стояла рядом со мной.

— Как он умер? — прошептал я.

— Вы не знаете?

Я отрицательно покачал головой. Тишина. Я повернулся к ней.

— Его убили, — сказала она.

Слова повисли во влажном воздухе, отказываясь исчезать. Я повторил:

— Убили?

— Да.

Я открыл и закрыл рот, и попытался снова заговорить:

— Как? Кто?

— Думаю, в него стреляли. Точно не могу сказать. Полиция не знает, кто его убил. Они думают, что это было ограбление, которое пошло не по плану. Ну, вы знаете, парень вломился в дом и не знал, что кто-то дома.

Онемение подкралось ко мне. Поток людей, выходящих из часовни, иссяк. Я смотрел на дверь и ждал, когда появится Натали.

Но она не появилась.

Человек, который проводил службу, вышел и закрыл дверь. Он сел на переднее сидение катафалка. Катафалк тронулся с места. Следом ехал лимузин.

— Здесь есть боковой выход? — спросил я.

— Что?

— Из часовни? Есть другая дверь?

Она нахмурилась.

— Нет. Здесь только одна дверь.

Процессия была уже в движении. Где, чёрт возьми, Натали?

— Вы собираетесь на кладбище? — спросила барменша.

— Нет.

Она положила руку мне на предплечье.

— Похоже, вам нужно выпить.