Шесть месяцев спустя (ЛП)

— Хлоя, — говорит он, заставляя меня продолжать.

— Я не могу вспомнить, — отвечаю я. — Я не могу ничего вспомнить с мая. И я понимаю, это звучит безумно, и это безумие, но я не сумасшедшая. Что-то происходит со мной. Я заснула в кабинете. Прилегла всего на секунду, а когда проснулась, была зима, и вся моя вселенная была иной.

Мои слова скатываются так быстро, что я едва перевожу дыхание.

— Теперь я этот человек, с великолепными оценками, Блейком и… и тобой и мной, и я не знаю, что всё это значит, или как это произошло, или как я потеряла Мэгги…

— Притормози, — говорит он, прерывая меня на полуслове.

— Я не могу притормозить, Адам! Я не помню шесть чёртовых месяцев, понимаешь? Я не могу вспомнить ничего, что произошло со мной. Помнишь ту ночь в школе? Когда ты сказал, что я звонила тебе? Я не помню, что звонила тебе. Я вообще не помню, что разговаривала с тобой прежде.

— Ты не помнишь, как звонила мне, — говорит он, нахмурившись. — Та ночь в школе… ты не помнишь этого?

— Я пытаюсь сказать тебе, что вообще ничего не помню! У меня есть фотографии, которые я не понимаю, и прежде чем ты спросишь меня, да, я была у доктора, и мой мозг в полном порядке. Что означает, что доктора и мои родители думают, что я абсолютно слетела с катушек, но они даже понятия не имеют…

— Чёрт, Хлоя! — Его голос звучит грубо.

Его руки смыкаются вокруг меня, и он привлекает меня к себе, пряча моё лицо в своей футболке. Я сразу заливаюсь слезами, мои руки оборачиваются вокруг него, как будто они были выращены на моём теле именно для этой цели. Я чувствую давление его сильных рук на моих лопатках, его мягкий шёпот заглушается в моих волосах. Делаю судорожный вдох, забирая его теплоту и чувствуя правильность, в первый раз за последнее время.

И от этого я понимаю.

Вот как всё должно быть с Блейком. Покалывание и тепло, и больше, чем можно сказать словами.

— Ты не сумасшедшая, — говорит он. Ясно как день. Словно нет ни единой причины так думать.

Я киваю и закрываю глаза. Его руки теперь в моих волосах, и каждая частица моего тела осознает всего его. Неправильно так сильно его хотеть.

Он, похоже, тоже осознает это, и мы отстраняемся. Я не хочу, чтобы он уходил. Правда тяжелее, холоднее вне пространства его рук.

Я смотрю вверх на него, и он поднимает мой подбородок, фокусируя глаза на мне.

— Ты сказала, что не помнишь ничего до той ночи. Но ты помнишь всё, что было раньше мая?

— Да.

Он верит мне. Я думала, будет тяжелее довериться ему, но он даже не выглядит шокировано. Как будто люди каждый день говорят ему, что потеряли громадный кусок своей жизни.

Он касается ладонью моей щеки, и я закрываю глаза, делая вид, что думаю. Но я не думаю. Я впитываю ощущение его кожи на моей. Чувство знакомости его объятий. Его запаха. Я медленно выдыхаю, и приходит воспоминание.

Пицца.

Сырный, жирный кусок.

И заметки по химии разбросаны по всей моей тарелке.

Я читаю что-то о хлориде натрия, Адам кивает и переходит к следующей карточке из его кучки.

Я отстраняюсь, встряхиваясь от прошлого. Сейчас мне нужно быть в настоящем.

— Ладно, расскажи всё по порядку, потому что я немного запутался.

— Я не помню ничего из того, что происходило между маем и той ночью. Всё лето и осень просто… прошли мимо.

Я делаю паузу и тяжело сглатываю перед тем, как признаюсь в остальном.

— Кроме некоторых вещей о тебе. Когда ты… прикасаешься ко мне, иногда у меня бывают проблески того, что произошло между нами.

Я открываю глаза, зная, что мои щеки покраснели. Адам, кажется, этого не замечает. На его губах улыбка, как будто ему нравится слышать такое. Но есть ещё что-то. Печальная тень в его глазах.

— Когда я прикасаюсь к тебе? — мягко спрашивает он, подходя немного ближе.

А затем я делаю небольшой полушаг к нему. Мы собираемся пересечь личное пространство каждого из нас, если продолжим в том же духе, но мне плевать. Независимо от того, что я должна, я просто делаю так.

— Ты прикасаешься к моим рукам, — говорю я, и затем беру его за руку, проскальзывая ладонью в его.

Я вижу проблески из прошлого.

Он отрывается от книги. И затем я слышу его смех. И затем эта пиццерия. В моих воспоминаниях он с усмешкой толкает ко мне красный газированный напиток, и я быстро убираю записки по химии с его пути.

— Мы ели в пиццерии и занимались химией. Ты дал мне попить что-то красное.

— Ред поп, — кивает он.

— Это всё мелочи.

Я вздыхаю, слишком смущённая, чтобы вспоминать сцену с листьями во дворе моего дома. Я со смехом отпускаю его пальцы.

— Слишком пафосно, правда?

Он смотрит на меня с минуту. Хотела бы я прочесть то, что скрыто за его прекрасными глазами.

— Ладно, веди.

— Что?