Шесть месяцев спустя (ЛП)

Пока я упорно пытаюсь найти способ, хоть малейшую возможность, Мэгги внезапно движется. Она сильно накреняется, отклоняясь от него, пока стул не опрокидывается набок.

— Ты коварная маленькая сучка! — говорит он, наклоняясь, чтобы схватить её.

Вот он.

Мой единственный шанс.

Я снимаю наконечник и бросаюсь вперед. Наношу удар туда, куда могу достать, и нажимаю на поршень быстрым сильным движением.

За доктора Киркпатрик. За Джулиен. За всех нас.

Он рычит и ударяет своей рукой по моей, отбрасывая меня прочь. Игла всё ещё болтается в его шее, когда он снова ударяет меня. На этот раз я быстрее. Уклоняюсь влево.

Дэниел отрывает шприц от кожи, читая наклейку с очевидным ужасом. Я хватаю ближайший тяжелый предмет, до которого дотягиваюсь — вазу с кофейного столика.

Размахиваю ей как летучая мышь, готовая ударить. Но мне не нужно бить его. Он тянется ко мне и спотыкается, падая на одно колено перед диваном. Он бледен и задыхается.

— Ты и понятия не имеешь, что ты наделала, — говорит он, глотая слова. — В этих шприцах такая концентрация… — Он прерывается, шатаясь на одной ноге. — Его так не тестировали.

Я заполняю воздухом легкие и добавляю смелости в голос.

— Ну, будем считать это моим экспериментом. Вот чем мы были для тебя, да? Экспериментами?

Он смотрит сначала на меня, а потом на свои ноги. Качает головой и оглядывается вокруг. Я представляю оленя в свете фар. И решаю использовать его же приемчики против него.

— Вы выглядите таким усталым, мистер Таннер, — говорю я, с усмешкой наклоняя голову. — Я слышала, вы сказали, что хотите присесть.

— Я не говорил… — Он прерывает себя, смотря на Адама на диване и Мэгги перед собой. Пытается сделать шаг, но его колени подгибаются. Наблюдаю, как он тяжело садится на диван, его длинные ноги согнуты под странными углами.

— Вы хотите отдохнуть, — говорю я. — Вы так устали. Так ослабли. Вы хотите поспать.

Его взгляд стекленеет, зрачки расширены. Я вижу, что он встряхивается, пытаясь прочистить голову.

— Я не… я устал.

— Вы устали, — говорю я, ощущая безучастное наслаждение силой. — А теперь вы закроете глаза, пока я не скажу вам снова открыть их.

Мэгги распутывает веревки вокруг ног, когда освобождаю ее руки. Она связывает Дэниела, а я звоню в полицию.

Когда заканчиваю, я иду к Адаму.

Подхожу к нему на ватных ногах, он смотрит на меня через полуприкрытые веки. Он выглядит так, будто находится в агонии. Мне больно видеть его таким.

— Полиция едет, — говорю я.

— Полиция, — повторяет он. Затем он напрягается, смотря встревожено. — Тебе надо убираться отсюда. Ты не должна иметь дело ни с чем подобным, Хлоя.

Пытаюсь прикоснуться к его руке, чтобы успокоить.

— Адам…

— Иди, Хлоя! Ты слишком хороша, чтобы быть замешанной в этом. Это моя вина. Моя проблема. Пожалуйста. Просто иди. — Он толкает мои руки, и довольно сильно, даже в таком состоянии. Всё, что я могу — это быть рядом с ним.

Смотрю на другой конец дивана, где в отключке лежит Дэниел. Чувство, которое проходит через меня, слишком сильное, слишком яростное, чтобы принять его за гнев. Я напоминаю себе, что полиция в пути, что этот мужчина покинет это место в наручниках и отправится в тюрьму.

Но мне этого не достаточно.

Я могу навредить ему так же, как он навредил нам. С помощью этого мерзкого наркотика, который бежит по его венам, я могу заставить его проснуться и сказать то, что похоронит всю его оставшуюся жизнь. Я могу почувствовать вес правосудия над ним в своих руках.

— Ты слишком хороша для меня, — говорит Адам, отвлекая меня.

Я не слишком хороша для него. Но я слишком хороша, чтобы поступить так с Дэниелом Таннером.

Проскальзываю в промежуток между Адамом и подлокотником дивана. Касаюсь его лица, и он хмурится, всё ещё выглядя заторможенным и смущенным.

— Ты заслуживаешь лучшего, Хлоя. Я пытаюсь убедить тебя в этом.

— Значит, хорошо, что я никогда не слушаю.

Когда он пытается отклониться, я целую его. Он делает неубедительную попытку остановить меня, но я усиливаю напор. Когда мы отстраняемся, я вижу, что его взгляд стал более осмысленным. Его прикосновения вернули мою память. Может, мои делают с ним то же самое. Это смешная идея, но она вызывает у меня улыбку.

— Знаешь, я всё вспомнила, — говорю я. — Всё пропущенное время вернулось.

Замечаю обеспокоенность на его лице прежде, чем он пытается скрыть её.

— Да? Какие-то большие сюрпризы?

— Ничего стоящего упоминания. Тем более я уже знала, что люблю тебя.

Он наполовину склоняет голову в согласии, когда до него доходит смысл. Я вижу его сомнение, чувствую, как напряжение в его взгляде сменяется мягкостью, его лицо расслабляется.

— Хлоя, ты не можешь…

— Ну да, могу. И я довольно упряма, поэтому тебе придется с этим смириться.

Вижу лёгкий намек на улыбку, прежде чем он притягивает меня. Его поцелуй сладкий и глубокий, его руки поднимаются по моей спине к волосам. Он стирает весь холод и страх этого вечера, наполняя меня теплом и силой.

Когда мы отстраняемся, Адам улыбается с закрытыми глазами.

— Упрямство мне нравится.

Я смеюсь, первый раз за целую вечность. И эти ощущения даже приятнее, чем поцелуй.

Глава 33